Кряшенская Духовная Миссия
Неопубликованные статьи И.Г.Максимова 2

Неопубликованные статьи И.Г.Максимова 2

Неопубликованные статьи И.Г.Максимова 2

Различные статьи

ДОСТОВЕРНАЯ ГИПОТЕЗА О ПРОИСХОЖДЕНИИ КАЗАНСКИХ ТАТАР[i]
 
В капитальном труде «История Татарской АССР» на с. 103 читаем: «На развалинах Волжской Булгарии на местной этнической и экономической базе в середине XVвека возникло новое государственное объединение – Казанское ханство, на территории которого и происходит процесс завершения формирования казанских татар. Этническую основу этого народа по преимуществу составляли камские булгары.”[ii]
Сказано весьма кратко, туманно и общими словами, хотя романтично и лестно чувству татарина, если тем более он придерживается взглядов былых буржуазных националистов, но совершенно неубедительно для любознательного советского человека, у которого подобные рассуждения могут вызвать только недоумение. Волжская Булгария была разгромлена татаро-монголами и прекратила существование почти за триста лет до возникновения Казанского ханства, и притягивать сюда “развалины” этого древнего государства можно только для красного словца, ибо никакой иной связи между ними в данном случае усмотреть нельзя.
Установить же “этническую основу” можно и следовало бы. В действительности не само собой же и не чудом возникло Казанское ханство, а весьма простым и насильственным путем.[iii]
В этом деле весьма была значительна роль Турции, в те времена могущественной империи, которая вела экспансионистскую политику с целью отторжения от России территорий, заселенных мусульманами.[iv]
Таким образом, духовенство и идейные политические вдохновители его татарские буржуазные националисты в те времена сознательно, а иногда и не понимая этого, вели работу в пользу иностранного, враждующего с Россией государства. Процесс отатаривания чувашей и других народностей особенно усилился в XVIII-XIX вв., когда шли войны России с Турцией за выход к Черному морю.[v]
О чувашах русские впервые узнали во время того же Казанского похода. В Сказании Курбского говорится: «Егда же переправишася Суру реку, тогда и чяеремиса горняя, а по их чуваша зовомые, язык особливый, начаша встречати…», т.е. когда Московское войско, идущее походом на Казань, переправилось через реку Суру, то начали встречаться черемисы (теперь мари), а затем чуваши, которые являются отличающимся от первых народом.[vi]
Можно возразить против чувашского происхождения казанских татар тем, что татарский язык хотя и схож, но все же отличается от чувашского. Академик С.Е.Малов, на которого уже была ссылка ранее, считал, что оба языка – и чувашский, и татарский – являются местными и существуют в тех краях с очень давних времен. Тогда можно предположить, что татарский язык того времени был наречием чувашского племени, которое первым подпало под власть татар Золотой Орды, пришедших вместе с основателем Казанского царства Улу Магометом, и раньше других отатарилось. Победители-татары, будучи относительно малочисленными по сравнению с покоренными чувашами, переняли их язык, который тоже был тюркской группы, взамен передав чувашам свою религию и самоназвание.
Если же не согласиться с академиком С.Е.Маловым и считать, что татарский язык в Поволжье появился только в середине XV в. вместе с татарами основателя Казанского ханства, то весьма вероятно, что покоренные чуваши и другие народности уже тогда, перенимая от победителей-татар их религию – магометанство, вместе с этим перенимали также их самоназвание и язык, как это происходило впоследствии почти на наших глазах при отатаривании чувашей, удмуртов и марийцев.
Наконец, отметим, что самоназвание казанских татар, которое простых людей вводит и теперь в заблуждение, является историческим недоразумением, так как наши татары к тем, которые в XIII столетии разорили многие страны, не имеют никакого отношения. Казанских татар справедливо было бы считать разновид-ностью, по происхождению, чувашского народа. Это устранило бы упомянутое недоразумение, подтвердило происхождение их тоже из камских булгар и еще больше укрепило дружбу между двумя столь близкородственными поволжскими народностями.
 
ПОЛИТИКА РУССКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
ПО ОТНОШЕНИЮ К ПОВОЛЖСКИМ НАРОДНОСТЯМ ПОСЛЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ КАЗАНИ В 1552 ГОДУ
К МОСКОВСКОМУ ГОСУДАРСТВУ
 
В весьма солидных современных трудах по истории татар[vii] утверждается, хотя и не приведя каких-либо фактических доказа­тельств, что после покорения Казанского ханства Русское прави­тельство начало проводить и проводило насильственную русификацию поволжских народов, особенно татар, путем обращения их в христианство с применением жестоких мер. Такое не соответствующее истине утверждение в части “жесто­ких мер”, является отголоском политической борьбы в свое время татарских националистов с царским правительством, причем не без влияния султанистской Турции и в интересах последней. Распростра­нение подобных измышлений теперь может бросить тень на братские отношения народов и в настоящее время, не говоря о довольно гру­бом извращении исторической правды.
Далее, ничуть не имеется в виду искать оправдание тому или другому мероприятию какого-либо правительства той прошедшей эпохи или, тем более, обсуждать религиозные распри тех времен, а ставится целью только доказать, на основании исторических доку-ментов, ошибочность и вредность вышеупомянутого утверждения о жестоких мерах.
В те времена религия была объединяющей народ идеологией и действенным инструментом управления народом в руках любого правительства, так что обращение в “русскую” веру, т.е. в христианство всех народностей, населяющих государство, вполне могло быть целью Московского, а потом и Русского правительства. Вопрос только в том, какими мерами это пытались осуществить, а также в какой степени и в каких случаях следует считать эти меры “жестокими”.
Вот, что мы находим по этому вопросу в работе А.Можаровского “Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев…”.[viii] Царь Иван IV (Грозный), отправляя в Казань в 1555 году с миссионерскими целями архиепископа Гурия, дал ему “наказную грамоту”, в которой повелевал: “крестити только тех татар, которые добровольно изъявляют согласие креститься» (с. 15) и «приводить их любовью ко крещению, а страхом их ко крещению никак не приводить” (с. 11).
Наверняка одной любви оказалось недостаточно и какие-то поощрения, льготы, полагать надо, применялись с самого начала. В некоторых случаях, возможно, не обошлось при обращении в “ис­тинную веру” и без какого-то принуждения к тому. Так или иначе, но уже в первые десятилетия после присоединения Казани к Москве, среди “татар”, а особенно среди других народностей этого края, появилось значительное количество принявших “русс­кую” веру, т.е. христианство.
Появилось к тому времени, видимо, немало и таких новокрещенцев, которые решили возвратиться назад к своей старой вере. Вот о таких-то и была направлена в Казань особая грамота царя Федора Иоановича от 18 июня 159З года, в которой предписывалось: “...а которые новокрещены христианские веры крепко держати и поучения митрополита и отцов духовных слушати не учтут, тех смиряти, в тюрьму сажати и бити и в железо и чепи сажати” (с. 27). Таким образом, в отношении сначала добровольно окрещенных, но потом не пожелавших соблюдать правила новой веры, царской грамотой предписывается применять весьма крутые меры.
В Уложении же царя Алексея Михайловича (1628 г.) упоминает­ся действительно о жестоких мерах, но только в отношении совра­щающих русского человека в басурманскую веру. Там сказано: “А будет кого басурман какими-нибудь мерами, насильством или обманом русского человека к своей басурманской вере принудит и по своей басурманской вере “обрежет” и сыщется то до пряма и того басурмана по сыску казнить, сжечь огнем без всякого милосердия” (с. 33).
Попутно можно отметить, что в те времена, видимо, не были редкостью и случаи перехода русских в “басурманскую” веру с обрезанием, если пришлось об этом так написать в своде законов. Уложение имеет в виду только русских людей и не касается перехода в “басурманскую” веру представителей других народностей.
Указ царя Федора Алексеевича от 16 мая 1681 года касается состоятельных слоев татарского народа и, чтобы побудить их к при­нятию христианства, предписывает: “Низовых городов у мурз, и у татар, и у татарских жен, и у вдов и недорослей и у девок поместья их и вотчины с крестьянами и бобыли, отписать на себя великого государя”, причем дается срок до 25 февраля 1682 года (с. 35). Далее: “...и будут которые мурзы и татарове похотят в пра­вославную христианскую веру креститься и тех крестить и отписным крестьянам за ними быть по-прежнему”.
Другим Указом того же царя Федора Алексеевича от 24 мая 1681 года повелевалось вотчины и поместья татарских помещиков, не поже­лавших креститься и оставшихся в своей вере, передавать их род­ственникам, перешедшим в христианство.
После упомянутых указов мурзы и состоятельные татары напе-ребой один перед другим старались окреститься, чтобы сохранить за собой поместья и вотчины или же получить поместья и вотчины своих, не пожелавших креститься, родственников, с прибавкой “государева денежного жалования” за восприятие крещения.
Тем же Указом от 16 мая 1681 года повелевалось сказать мордве, чтобы: “они, поискав благочестивыя христианския веры греческого закона, крестились все, а как они крестятся и им во всяких по­датях дано будет льготы на шесть лет; и буде они креститься не похотят, и им сказать, что они отданы будут в поместья и вот­чины некрещеным мурзам и татарам”. Метод «конфетки и плетки» был хорошо, видимо, известен и в те времена. Мордва, как мы знаем, предпочла «конфетку» и вышла из затруднительного положения тем, что почти полностью окрестилась.
В принятом согласно Указу Петра I 1 сентября 1720 года реше-нии Правительствующего Сената говорилось: “которые некрещенные разных народов люди, восприняли православную греческого закона веру, или которые впредь воспримут всем двором, сколько они же не обретаются, тем во всяких государственных сборах и в изделиях давать льготы на три года, дабы тем придать к восприятию веры греческого закона лучшую охоту”. По сравнению с указом царя Федора Иоановича от 16 мая 1681 года теперь срок льгот для перешедших в христианскую веру сокращен ровно вдвое.
По данному ровно через двадцать лет после упомянутого реше­ния Правительствующего Сената Указу царицы Анны Иоановны от 11 сентября 1740 года повелевалось “приходящих ко крещению награждать крестами, нижним и верхним платьем разного достоин­ства и некоторым количеством денег”. Подтверждались ранее данные льготы для перешедших в христианство иноверцев, повелевалось не требовать с них в течение трех лет подушных денег и других поборов, освобождать от работы на казенных заводах и не спрашивать с них рекрутов, ни денег на “рекрутские складки”. В указе также говорилось: “не желающим крещения принуждения к крещению не чинить и им за то ничем не угрожать” (с. 61).
В 1763 году определением Правительствующего Сената снова была подтверждена для новокрещенцев трехлетняя льгота от по­датей и дано освобождение от рекрутства в три набора со времени крещения.
Выводы
 
Таким образом, из рассмотрения правительственных распоряжений за два столетия относительно обращения в христианство народов Поволжья, включая татар, видно:
1. После присоединения Казани к Москве Русское правительство проводило систематически и непрерывно политику обращения в христианство поволжских народностей, включая и татар.
2. Так как одной кроткой миссионерской проповеди, видимо, было не­достаточно, то правительство, дабы побудить к массовому принятию “новой” веры, применяло главным образом материальную заинтересованность, сводившуюся для многочисленного простого люда к осво­бождению в течение нескольких лет от податей и прочих поборов, а также от рекрутства.
3. В отношении же татарских дворян (мурз) и помещиков применялись на первых порах более крутые меры: при отказе перейти в христиан­ство их имения и вотчины со всей челядью и крепостными крестья­нами отбиралось в “государево владение” (по-современному - конфисковывались) или передавались крестившимся их родственникам.
4. Весьма строгие меры предписывались на первых порах в от­ношении тех, которые сначала как будто по доброй воле крестились, а потом прекращали соблюдать правила новой веры. Таких следовало “в тюрьму сажати и бити, в железа и чепи сажати”.
5. По уложению царя Алексея Михайловича предписывались действительно жестокие меры только в том случае, если кто рус­ского человека “обратит в свою басурманскую веру” и по той вере его “обрежет”. Такого следовало: “по сыску казнить и жечь огнем без всякого милосердия”.
6. Таким образом, утверждение современных татарских историков, что Русское правительство после присоединения Казани к Москве насаждало в Поволжье христианство путем применения жестоких мер не соответствует действительности и может только нанести ущерб братским отношениям народов и в настоящее время.
7. Русский народ не отказывается от своего исторического прошлого, и многие государственные деятели, полководцы и дея­тели прошлых времен глубоко почитаются и теперь. Обвинение Русского правительства давних времен в жестоком преследовании покоренных или присоединенных народов – есть в то же время и клевета на русский народ, который всегда отличался большой терпимостью к чужому. Возможно, это является одной из причин, подготовивших дух той дружбы и братства всех народов СССР друг к другу в настоящее время.
8. Подобные рассмотренным выше наносные идеи, вкрапленные в солидные исторические труды, перейдя в учебники и учебные пособия, или преподанные на уроках истории будут прививать татарской молодежи ложные взгляды и инстинктивную неприязнь к русскому народу.
 
РУСИФИКАЦИЯ ТАТАР И ОТАТАРИВАНИЕ
ПОВОЛЖСКИХ НАРОДОВ
 
Несомненно,[ix] было также много христиан, являющихся потомками русских, угнанных в полон татарами при постоянных набегех на окраины Московского государства, и христиан местных, перенявших эту религию от русских соседей, в результате постоянных сношений еще задолго до возникновения Казанского царства... Все эти христиане русскими в дальнейшем стали называться “старокрещеными татарами”.[x]
В 1787 году по Указу Екатерины II было уже налажено в России печатание Корана, а в 1801 году выпускается первая книга на татар­ском языке “Хафтиак”, что никак нельзя уже называть мерой на­сильственной русификации.[xi]
Стоило ли вытаскивать из арсенала татарских буржуазных националистов понятия и слова относительно “русификации пу­тем обращения в православие”, причем “особенно татар”, когда подвергавшиеся будто бы насильственной русификации народы, не говоря уже о татарах, а, например, чуваши, удмурты, марийцы, в течение почти четырех столетий не только не обрусели, но да­же не научились в массе говорить по-русски, хотя были обращены в “православие”. Точно так же, как крещение Руси в свое время и многие другие исторические события, может быть, и “обращение в православие” упомянутых народов и части татар (кряшен), происходившее без потери национальной самобытности, следует считать прогрессивным явлением в тех исторических условиях.
Во всяком случае, не следует склонять так усердно в наше время слова “русификация”, “насильственная русификация”, ”путем обращения в православие”, “причем особенно татар” и т.д., переняв их без всякой критики от былых пантюркистов, панисламистов и прочих татарских буржуазных националистов, когда-то бывших, а, возможно, и теперь где-то существующих.
Если говорить по правде, то в рассматриваемый исторический период происходило не обрусение путем насильственного обращения в православие, а массовое и продолжавшееся до самого последнего времени отатаривание чувашей, марийцев, удмуртов путем перехода в ислам, что сопровождалось всегда полным отказом от своей народности, о чем ранее уже упоминалось.
В одном, вышедшем сравнительно недавно солидном труде по истории татарского народа читаем:
“Более серьезные изменения в быту и культуре татар стали происходить в конце ХVIII и первой половине XIX столетия…
Одновременно татарские социальные верхи делают ставку на усиление проникновения в сознание народных масс ислама... Несмотря на жестокие меры православных миссионеров при обращении татар в православие, результаты, оказались весьма незначительными. Если в ХVI веке миссионерам удалось создать довольно большую группу крещеных среди татар, то впоследствии все новокрещенцы быстро вернулись обратно к исламу”.[xii]
При объективном отношении к вопросу следовало не ограничи­ваться только общими выражениями, а конкретно указать, что, если еще и оставались в быту татар до этого какие-то характерные древние черты, то в конце ХVIII и первой половине XIX века они целиком исчезли, и быт татар стал полностью исламистским, а духовная жизнь народа оказалась целиком подчиненной, застывшей со времен средневековья, арабско-мусульманской культуре. Усиленная пропа-ганда социальными верхами панисламизма и пантюрксизма, являвшихся по существу в то время идейным оружием султанистской Турции в борьбе с царской Россией, вместе со свой­ственной исламу нетерпимостью ко всему чужому, воспитывали у татарского народа неприязнь к русскому народу и его культуре.
Возникший при этих условиях татарский литературный язык с громадным количеством арабских, персидских, турецких слов и оборотов, был почти непонятен простому народу. Все это создало непроходимый барьер к проникновению в массы татарского народа достижений науки и культуры того времени, и они были обречены и в дальнейшем пребывать в темноте и невежестве. Одновременно шла усиленная и, как уже упоминалось, довольно успешная пропаганда ислама среди отсталых в те времена других народов Поволжья.
Вот как следовало расшифроватъ рассматриваемые выдержки из книги при объективном отношении к вопросу.
Теперь еще несколько слов надо сказать о жестоких мерах миссионеров при обращении татар в православие.
Принятие другой религии простым народом почти всегда не обходилось без какого-либо принуждения, и крещение Руси тоже не проходило добровольно. Известны из истории также действительно жестокие меры распространения религии. Например, ислам в первые века своего возникновения распространялся в результате военных завоеваний арабов и поголовного уничтожения тех, кто отказывал­ся его принять. Есть такие характерные слова одного из арабских полководцев про жителей покоренного города: “Они верны Пророку до тех пор, пока видят острие меча, готового отрубить им голову”.
Безусловно, нечто подобное же происходило при распростра-нении христианства рыцарями-крестоносцами среди прибалтийских народов: литовцев, латышей и эстонцев. Эти примеры в истории, конечно, далеко не единичны, но сейчас разговор идет не о распространении религий вообще, а о будто бы массовых жестокостях при попытках насадить христианство среди татар и других народов Поволжья после присоединения его к России.
Ни в истории, ни в народных преданиях татар, чувашей, марийцев и удмуртов не сохранились конкретные примеры массового применения действительно жестоких мер при обращении их в христианство. Да и надобности в этом, видно, тоже не было в то время. Скорее всего, достаточно было сравнительно небольшого соблазна, выгоды, а, возможно, иногда и некоторого принуждения, чтобы назваться христианином, добавить к многочисленным старым богам еще одного столь же непонятного христианского, а продолжать жить и молиться по-старому.
Еще автор этих строк хорошо помнит, как в детстве ходил со своим дедом в старокряшенской т.е. христианской деревне Урясь-Баш, на языческое моление всей деревней о дожде, происходившее в поле. Были сварены в больших котлах мясо для этого случая зарезанных баранов и каша. Несколько старух, взяв в деревянные миски немного того и другого, встали лицом к солнцу и пробормотали какие-то молитвы. После этого присутствовавшие, преимущественно пожилые люди, с приставшими к ним, подобно мне, в некоторых случаях, внуками детского возраста, расселись прямо на зеленой траве небольшими группами. Разнесли мясо и кашу в больших деревянных мисках. Народ, не торопясь, все поел, пользуясь прихваченными из дома ложками, а потом разошелся. Все это происходило буквально за несколько лет до революции 1917 года.
По-видимому также преобладали старые верования и обычаи и у татар, хотя формально они были последователями Магомета, пока не начали появляться, особенно начиная с ХVIII века, “просветители”, получившие образование в султанистской Турции, и не вытравили из сознания татарских народных масс старые обычаи, заменив их исламистскими, причем одновременно усиленно занимаясь, бесцере-монно извращая исторические факты, антирусской пропагандой, плоды которой продолжают проявляться, как видим, в солидных трудах по истории татарского народа даже в настоящее время.
Лишь во второй половине ХIХ века против насилующих сознание татарских масс проповедников панисламизма, пантюркизма и антируссизма раздался голос действительного просветителя та­тарского народа Каюма Насырова, который сказал: “Нам незачем ездить учиться в Бухару и Египет, для нас вполне достаточно образования, имеющегося в России”.
В другом фундаментальном труде по истории татар совершенно в том же духе и почти теми же словами говорится о насильственной русификации татар и других народностей края, но здесь уже весьма кратко упоминается также относительно отатаривания нерусских народностей, которое происходило добровольно, без всякого принужде­ния, с помощью только проповедования истин ислама. Относительно отатаривания читаем: “Не ограничиваясь укреплением в исламе татарского населения, мусульманское духовен­ство начинает усиленно проповедовать его и среди других нерусских народностей”.[xiii]
Отметим, что в одном случае принуждение “крутыми мерами”, а в другом - “кроткая проповедь”. Ни слова не говорится о том, был ли прогрессивным или нет такой переход части чувашского, удмуртского и марийского народов в ислам с полным отказом от своей самобыт­ности, кто и почему проповедовал им ислам, в чьих это было инте­ресах и прочее. Ислам указанную часть нерусских народов, как и самих татар, отбрасывал к культурному уровню средневековья и приводил к отчуждению от русского народа.
Проповедниками же было мусульманское духовенство, получив­шее богословское и политическое воспитание в султанистской Турции. Особенно усилилась их деятельность в ХVIII и первой половине XIX веков, когда шла борьба России с Турцией за выход к Черному морю. В этот же период возникли и насаждались среди татарского народа теми же “проповедниками”, завезенные из Турции и служившие политическим целям этого, а, может быть, еще какого и другого иностранного государства, идеи панисламизма и пантюр-кизма, имея целью сеять рознь между татарским и русским народами.
В “Истории Татарской АССР”, где повествуется о попытках присоединения Казани к Московскому государству мирным путем, что тогда почти увенчалось было успехом, сказано:
“...но когда Свияжский воевода князь Семен Микулинский, назначенный наместником в Казань, уже подъезжал к городу ... в городе вспыхнул мятеж, инспирированный турецкими агентами”.[xiv]
Для того времени это, возможно, было единичным случаем, но в последующие эпохи, а особенно в ХVIII и XIХ веках, среди казанских татар турецкие резиденты в самом широком масштабе и не безуспешно вели антирусскую работу. Посеянные ими идеи, как видим, находят отражение в солидных трудах по истории татар даже в наше время, проникая туда или по инерции, или по заблуждению, а, возможно, и сознательно. Здесь дело, конечно, не в христианстве или исламе и даже не в русификации или отатаривании, а в достоверности и объективности повествования об исторических событиях, так как они имеют значение и влияют, как видим, на дела сегодняшнего дня.
За исключением приведенного выше случая, когда турецкие агенты сорвали мирное присоединение Казани к Московскому государству, чем ввергли татарский народ в неисчислимые бедствия жестокой войны, современные татарские историки ничего не гово­рят прямо о том, что агентура султанистской Турции в течение ряда последующих столетий под видом распространения и укреп­ления ислама успешно сеяла рознь между татарским и русским народами, культивировала у татар фанатичный национализм и шовинизм, изуродовав, можно сказать, до неузнаваемости духовный облик народа.
Султан Турецкой империи считался религиозным главой всех мусульман мира (Шейх-уль-Ислам), и татарское духовенство, полу­чавшее, как уже упоминалось, богословскую, а заодно и политическую подготовку главным образом в Турции, сознательно, а иногда, возможно, и без понимания этого, служило политическим целям Тур­ции, поддерживая в народе невежество и запрещая ему сближение с русскими под страхом якобы обрусения.
Вот что об этом пишет профессор Н.И.Ильминский, на которого один раз была уже ссылка ранее: “Между тем, с течением времени, в татарском населении укрепилось магометанство с выработанным вероучением, с целой организацией духовного сословия и школ при мечетях; стал усиливаться дух фанатичной пропаганды, под влиянием связей и сношений с среднеазиатскими центрами ислама. Начались массовые отпадения старокрещеных татар. Вслед за та­тарами пропаганда свои действия перенесла и на других инородцев – на чувашей, на черемисов, на мордву. Массовые отпадения угрожали уже опасностью – поглотить все население края в мусульманской культуре и татарской национальности”.[xv] В другом историческом труде, опубликованном уже в советское время, причем в самые последние годы, читаем: “Чуваши, как и некоторые другие народы Поволжья, продолжали придерживаться языческих обрядов, но под сильным влиянием татарских мулл, стали принимать магометанскую веру. В противоположность русским попам-миссионерам, действовавшим очень грубо, та­тарские муллы запросто заходили к чувашам в дом, доказывали преимущество магометанства перед христианством. В результате чуваши целыми деревнями переходили в мусульманство, перенимали татарский язык и, в конце концов, отатаривались. Конечно, этому способствовало и то обстоятельство, что чувашский и татарский языки имеют много общего”.[xvi]
В одном документе по народному образованию, относящемуся к концу XIХ века, читаем: “По сведениям Казанского губернского статистического комитета за 1893-94 гг., всего населения в Казанской губернии 2180350 и в том числе 125766 собственно в Казани; в общем числе жителей губернии 652180 татар мухаммедан, чуждающихся русских училищ”. И далее: “По сведениям полиции, в г. Казани жителей 125766, в том числе татар 11713. Исключив татар, совершенно чуждающихся русских учебных заведений, найдем, что в населении должно быть около 16000 детей школьного возраста”.[xvii]
Таковы были “блестящие” результаты продолжительной и систе­матической деятельности среди татар и других народностей Поволжья “учителей”, получавших богословское образование в Турции или религиозных центрах Средней Азии, где преподавателями были мусульманские священнослужители, обучившиеся в турецких религиозных учебных заведениях.
Следует отметить, что современные татарские историки очень глухо говорят об активной и, скажем, довольно удачной миссионерской деятельности мусульманского духовенства в те времена среди темных масс поволжских народностей, но зато много и подчеркнуто пишут в духе былых татарских буржуазных националистов о русификации татар и других народностей путем обращения их в христианство жестокими насильственными мерами.[xviii] Только случайно проскальзывает в редких случаях о получении татарским духовенством (преподавателями школ) образования в султанистской Турции и уже почти ничего не говорится о роли этого духовенства в укреплении у татарских народных масс религиозного фанатизма и неприязни к русскому народу.
Например, в работе Я.И.Ханбикова: “Общественно-политическая деятельность и педагогические взгляды Галимджана Ибрагимова” [xix] читаем:
“В кадимистской (старометодной) медресе Г.Ибрагимов прояв-лял свободомыслие, протестовал против беспорядков, спорил с реакционными преподавателями, многие из которых получили образование в Турции” (с. 76). “В произведении “Наши дни” он (т.е. Г.Ибрагимов) разоблачает деятельность учителя Карима Гайфи, который учился в Турции, во время реакционного султана Хамида, стремился внедрить идеи пантюркизма в татарском медресе (с. 91)”.
“Г.Ибрагимов выступал против сторонников тюркофильства, пос­ледователей газеты “Таржеман” и Гаспринского, который под флагом “Тюркител” мечтал объединить все тюркские народы под властью Турции” (с. 93).
В работе А.Б.Рустямова “Ишбобинская женская школа и подготовка учительниц из татар”[xx] читаем:
“Братья Абдулла и Губайдулла Абдулгаллямовичи Бубинские получили высшее образование в универси­тете г. Бейрута (Сирия). В конце XIX в. они приехали в дер. Ишбобы и открыли там мужское медресе и женский мектеб” (с. 149).Большая часть применяемых учебников были из Константи-нополя и Бейрута... Например, учебник по арабскому языку был из Бейрута, а по истории из Константинополя. (с. 151)Таких сторонников русского образования, как Г.Ибрагимов, а осо­бенно Каюм Насыров, который говорил, что незачем татарам ездить учиться в Египет и знаний, имеющихся в России, вполне для них доста­точно, были в те времена считанные единицы среди татар, а учите­лей, точнее, мулл, получивших образование в Турции, было множест­во, и они держали татарский народ в невежестве, в религиозном фана­тизме и отчужденности от всего русского, а своей проповеднической деятельностью остальные темные народности Поволжья поставили на край полного исчезновения с исторической сцены в результате отатаривания.
Почему бы в солидных трудах не разобрать подробно вопрос об упомянутой “удачной” миссионерской деятельности мусульманского духовенства в недалеком прошлом, а проходить только по внешнему фасаду события, не вскрывая сущности, а также повторять только бесчисленное количество раз перенятые от буржуазных националис­тов слова “насильственная русификация”, “принуждать к христианству путем жестоких мер” и прочее.
Подобный односторонний подход к вопросу может бросить тень на хорошее отношение народов и в настоящее время, а также нанести громадный ущерб делу воспитания татарской молодежи в духе дружбы народов и пролетарского интернационализма.
 

 

 

[i] Эта записка была первоначальным вариантом статьи «Казанские татары и их предки», в силу чего содержит много текстовых совпадений, которые исключены с указанием первоначального места их нахождения.
[ii] История Татарской АССР. – Казань, 1960.
[iii] Далее следует идентичный текст из статьи «Казанские татары и их предки» со слов «В середине XV в.» до слов «Очень это правдоподобно и конкретно» и от слов «Татарские дворяне» до слов «сколько в результате отатаривания других народностей края» (см с. 128-129 наст. изд.).
[iv] Далее следует идентичный текст из статьи «Казанские татары и их предки» со слов «Отатаривание темных масс» до слов «неприязнь и враждебность к русскому народу» (см. с. 129-130 наст. изд.).
[v] Далее следует идентичный текст из статьи «Казанские татары и их предки» со слов «В конечном счете татарский народ» до слов «В материалах по истории чувашского народа читаем», со слов «в первой половине XVII в. в Казанском уезде многие чуваши» до слов «отатариванием, главным образом, чувашей, а также марийцев, удмуртов и других», со слов «Академик С.Е.Малов говорит» до слов «т.е. происходило все в стиле татаро-монголов» (см с. 130-131 наст. изд.), со слов «Вот что читаем в «Сказании князя Курбского о покорении Казани» до слов «не только трепетала, но которым была и опустошена», (см. с. 122 наст. изд.).
[vi] Далее следует идентичный текст со слов «Итак, современные казанские татары» до слов «именно чуваши являются потомками этого народа» (см. с. 131-132 наст. изд.).
[vii] История Татарской АССР. – Казань: Таткнигоиздат, 1955. – С. 152 и др.; Татары Среднего Поволжья и Приуралья. – Изд-во Наука, 1967. – С. 13, 17 и др.; Ханбиков И.Я. Русские педагоги Татарии/И.Я.Ханбиков. – Казань, 1968
[viii] Можаровский А.Ф. Изложение хода миссионерского дела по просвещению казанских инородцев с 1552 по 1867 год / А.Ф.Можаровский. – М.: Университетская типография, 1880. – 264 с.
[ix] Этому абзацу предшествует начальный отрывок из статьи «Политика Русского правительства…» со слов «В весьма солидных современных трудах» до слов «появилось значительное количество принявших «русскую» веру, т.е. христианство» (см. с. 135-136 наст. изд.).
[x] Далее следует идентичный текст из предыдущей статьи со слов «Появилось к тому времени» до слов «дано освобождение от рекрутства в три набора со времени крещения» (см. с. 136-138 наст. изд.).
[xi] Далее следует идентичный текст из предыдущей статьи со слов «Таким образом, из рассмотрения правительственных распоряжений за два столетия» до слов «будут прививать татарской молодежи ложные взгляды и инстинктивную неприязнь к русскому народу» (см. с. 138-139 наст. изд.).
[xii] Татары Среднего Поволжья и Приуралья. – М.: Наука, 1967. – С. 17-18.
[xiii] История Татарской АССР. – Казань, 1955-60. – Т. I. – С. 207.
[xiv] Там же, с. 136.
[xv] Письма Н.И. Ильминского к обер-прокурору Святейшего Синода Константину Петровичу Победоносцеву. – Казань: Православный Собеседник, 1895. – с. 167.
[xvi] И.Я.Яковлев и его школа: Итоги юбилейной научной сессии, посвященной 120-летию со дня рождения И.Я.Яковлева и 100-летию Симбирской чувашской учительской школы / Уч. записки Чувашск. педагогич. ин-та. Вып. ХХХШ. – Чебоксары: Чувашкнигоиздат, 1971. – С. 33.
[xvii] Никольский А. Начальные народные училища Казанской губернии в 1894 году. – Казань, 1896.
[xviii] История Татарской АССР. – Казань, 1960. – с. 154 и др.; Татары Среднего Поволжья и Приуралья. – Казань, 1967. – С. 17.
[xix] Из истории педагогики Татарии /под. ред. И.Я.Ханбикова. – Казань, 1967.
[xx] Рустямов А.Б. Ижбобинская женская школа и подготовка учительниц из татар. / А.Б.Рустямов. Из истории педагогики Татарии. – Казань, 1967.
[xxi] Татары Среднего Поволжья и Приуралья. – М.: Наука, 1967. – 538 с.
[xxii] Далее следует идентичный текст из статьи «Русификация татар…» со слов «Стоило ли вытаскивать из арсенала» до слов «полным отказом от своей народности» (см. с. 140 наст. изд.), а затем из статьи «Казанские татары…» со слов « в первой половине XVII в. в Казанском уезде» до слов «отатариванием главным образом чувашей, а также марийцев, удмуртов и др.» и со слов «Академик С.Е.Малов говорит» до слов «в данном случае мы имеем отатаривание марийцев» (см. с. 130-131 наст. изд.).
[xxiii] Далее следует идентичный текст из статьи «Русификация татар…» со слов «В одном, вышедшем сравнительно недавно солидном труде» до слов «достаточно образования, имеющегося в России» (см. с. 140-143 наст. изд.).
[xxiv] Воробьев Н.И. Кряшены и татары: Некоторые данные по сравнительной характеристике быта / Н.И.Воробьев. – Казань, 1929.
[xxv] См. Григорьев А.Н. Вопросы новотюркского алфавита среди кряшен / А.Н.Григорьев. – Казань: Яналиф, 1927.
[xxvi] Далее следует идентичный текст из статьи «Русификация татар…» со слов «Относительно отатаривания …» до слов «сеять рознь между татарским и русским народами» (см. с. 143 наст. изд.). со слов «Почему бы в солидных трудах» и до слов «хорошее отношение народов и в настоящее время» (см. с. 146 наст. изд.).и со слов «В «Истории Татарской АССР» до слов «влияют на дела сегодняшнего дня» (см. с. 143-144 наст. изд.).


Нужна
консультация?
Если у вас остались вопросы, заполните форму и наши специалисты в ближайшее время свяжутся с вами
Задать вопрос