История известной телезвезды Татьяны Романенко

В жизни ведущей MTV Тутты Ларсен уже было немало горя и трудностей. Но есть в ней и радости. Самой большой из них Татьяна Романенко – а именно так зовут известную телезвезду – считает радость материнства. Тутта – мама мальчика по имени Лука. В интервью «Матронам» телеведущая говорит о себе, своем ребенке и обо всем том, что волнует каждую женщину.

– Когда родился мой сын, в нашем пространстве стало столько любви, что я поняла: если существует такая удивительная любовь к ребенку, она непременно может быть и между двумя взрослыми людьми. Раньше я думала, что любила, а теперь поняла, что не было в моей жизни настоящей любви. Настоящая любовь возможна только один-единственный раз, и только тогда, когда тебе человек посылается Свыше.

– Человек живет, и вдруг на определенном жизненном этапе вдруг понимает нечто очень серьезное, чем хотел бы со всеми поделиться… Что бы вы могли отнести к важным жизненным открытиям?

– Наверное, на сегодняшний день я сделала два очень важных открытия. Одно я уже озвучила – несмотря на то, что в большинстве своем люди одиноки, мы не одни. В принципе, никаких вопросов у нас быть не должно, во всем всегда можно отдаться на Божию волю, положиться на нее и найти помощь. А второе открытие – правда, что все, что ни делается, все к лучшему. Опять же, ничего из того, что с тобой происходит, не происходит случайно. Из всего можно извлечь урок, пользу и знание, даже таких трагичных вещей, таких, как потеря ребенка или расставание с любимым. Понять, принять и идти дальше.

– Вы человек верующий. Как произошло ваше воцерковление? С какими жизненными событиями это было связано?

– У меня воцерковление оказалось связано с материнством. Точнее, воцерковление меня привело к материнству, хотя я пока еще не смею себя считать полностью воцерковленным человеком. И материнство мое с точки зрения человека
православного нельзя назвать нормальным и правильным – я ведь мать-одиночка. Но, безусловно, Лука – ребенок, данный Богом. И не ходи я в храм, не знаю, что бы с нами было.

– До рождения Луки у вас были проблемы со здоровьем?

– Да, проблемы со здоровьем были. Ведь в 2000 году я потеряла ребенка, и врачи сказали, что теперь роды будут очень сложными.

– Подтвердились ли опасения врачей?

– Нет, получилось все совсем наоборот: беременность и роды были просто идеальными, хрестоматийными, что их можно было описывать в учебнике. Они прошли естественно, без анестезии, без всяких вмешательств.

– То есть проблем не было?

– С медицинской точки зрения – да. Но были проблемы другие. Те, которые можно разрешить только в храме, в вере. Были искушения, смущения, нервное напряжение: слезы, истерики. Но это уходило, как только мы – то есть я с младенцем во чреве – подходили к Причастию.

– Часто ли вы бывали в храме?

– Причащались мы тогда каждую неделю. Мне постоянно хотелось каяться в том, что я рожаю ребенка одна, за то, что я сама себе в своей жизни так неправильно все устроила. Но одна женщина в храме успокоила меня, сказав, что женщина
спасается чадородием. Для меня это были очень важные и нужные слова. После того, как Лука родился, я, к сожалению, реже хожу в храм, реже причащаюсь. Но по возможности стараюсь участвовать в жизни Церкви.

– Ваш сын – какое место он занимает в вашей жизни?

– Я думаю, что дети – это благословение Божие. И своего мальчика воспринимаю как некую милость. И я еще пока только учусь, потому что как-то так получается в моей жизни, что все, что дается обычной женщине естественным путем, инстинктивно, мне давалось очень тяжело. Видно, во мне эти инстинкты моей предыдущей жизнью были так забиты, задушены и сломаны, что сейчас мне приходится прилагать колоссальные усилия для того, чтобы научиться любить своего ребенка, быть мамой. И это, конечно, очень непросто.

– Как вы думаете, любовь к ребенку способна победить негативное отношение к его отцу, уничтожить осадок, оставшийся после разрушившихся отношений?

– Именно это и происходит. Любовь побеждает все обиды, которые остались после расставания. Когда родился мой сын, я на него посмотрела и поняла, что простила все и всем. Всем мужчинам, которые меня обижали, его папе, с которым у меня не сложились отношения. Когда я увидела Луку, я была готова его папу расцеловать, обнять и облить слезами благодарности. Сейчас у меня к мужчинам совершенно другое отношение. Мне очень сложно представить себе какой-то флирт или пустое кокетство. Я смотрю на своего ребенка и понимаю, что больше не хочу, чтобы у меня были бывшие мужчины. Я хочу одного-единственного, который останется с нами до конца наших дней.

– То есть, вы верите в настоящую любовь?

– Да. Теперь да.

– А почему поверили именно теперь?

– Я поняла: если существует такая удивительная любовь к ребенку, она непременно может быть и между двумя взрослыми людьми. Раньше я думала, что любила, а теперь поняла, что не было в моей жизни настоящей любви. Мне теперь кажется, что настоящая любовь возможна только один единственный раз, и только тогда, когда тебе этот человек свыше посылается. Батюшка мне говорил: вот ты скачешь, скачешь, свою личную жизнь сама устраиваешь, а твой, кто тебе предназначен, мимо тебя проходит, потому что ты подождать не можешь. Теперь я хочу научиться ждать.

– Как вы думаете, вы еще не встретили в жизни своего единственного мужчину?

– Я думаю, что я еще не встретила мужчину, который был бы Богом дан. Я всегда двигалась не в ту сторону, причем очень активно, энергично. Поэтому теперь я изо всех сил постараюсь свою активность направить в другое русло: в работу, в воспитание ребенка, только не в то, чтобы снова хвататься за чужого, не моего мужчину. Своего мужчину нужно ждать.

– Какого мужчину вы сейчас могли бы представить рядом с собой?

– Пока не понимаю, потому что не знаю, какая я теперь. С рождением сына в моей жизни так сильно все изменилось, я стала совершенно другой внешне и внутренне… Может быть, как раз этот самый мужчина мне объяснит, какая я теперь… В моем окружении, в моей семье практически нет счастливых людей. Мои родители с их разводами и перманентными ссорами, мои подружки, большинство из которых родили за эти два года, но никто из них не замужем, в лучшем случае живут «гражданским браком». А у кого-то и есть официальный муж, но отношения с ним такие, что уж лучше бы его и не было. Или, например, люди, прожив вместе 15 лет и родив троих прекраснейших детей, вдруг расходятся, выясняют отношения.

– Заявляют, что встретили свою «настоящую любовь»?

– Да, и даже хуже – необязательно кого-то другого находят, а начинают просто блудить направо и налево, дескать, «я устал от тебя, от постоянства», «я свободный человек», – все это от животного желания.

– Как вы думаете, почему в наши дни так много пар застревают в неопределенных отношениях? И не женятся, и детей не рожают, и не расстаются окончательно. Кто виноват в том, что отношения не становятся серьезными, не приводят к браку – женщины или мужчины?

– Виноватых по половому признаку нет. Это примета времени. У одного социолога на эту тему есть высказывание, которое мне кажется очень убедительным. Обратите внимание, как прочно, мощно въелось за последние 10 лет в нашу речь слово-паразит «как бы». У нас все «как бы». Как бы жизнь, как бы брак, как бы муж, как бы жена. Как бы правительство, как бы деньги зарабатываем, которые завтра ничего не стоят. У нас все зыбко, мы не берем на себя ответственность ни за что. Мне кажется, что наши мужчины совершенно потеряли стержень и почву под ногами, и мужскую харизму, а женщины, как я, например, совершенно утратили способность быть мамами, женами, отдаваться всецело семье, любви и близким. Отдаются сумочкам «Гуччи». У людей отсутствует вера в то, что что-то можно иметь навсегда. Что можно любить здесь и сейчас, и до конца своих дней, и даже в вечности. Но для того, чтобы это произошло, в это нужно что-то вкладывать, нужно
работать. А зачем, если можно сегодня туда пойти, там пожить, завтра – еще где-то?

– Был такой случай: один бизнесмен отверг девушку, которая по-настоящему его любила, и после этого его бизнес рухнул, он разорился, остался ни с чем…

– Да, так бывает. Так было и со мной. Моя прежняя жизнь, потеря ребенка – это то же самое.

– Звоночек свыше?

– Это уже не звоночек, звоночки были до того. Это уже такая, знаете, наковальня сверху падает на голову, как в мультиках – раз и в лепешку. Потому что в свое время не слышали звоночки. Опять же, с воцерковлением мне просто
повезло очень. Я сначала встретила духовника, а потом уже как-то само собой мое воцерковление стало происходить.

– В каком году это произошло?

– Батюшку я встретила в 2003 году. Именно как духовника, хотя до того я с ним общалась как с отцом моих друзей. По-настоящему в храм я начала ходить только в прошлом году, поэтому еще многого не знаю. Мне кажется, что очень многие люди приходят в храм и уходят, не задерживаются, потому что не находят ни с кем контакта. Взрослому человеку начать церковную жизнь сложно. Он приходит в храм с какими-то амбициями, стереотипами. А тут бабка ему сказала: «Здесь не стой, руки из карманов вынь». Многие после этого просто разворачиваются и уходят. Ходят, мучаются, говорят: «Ну вот, ты ходишь в храм, что ты там нашла?». А я просто в какой-то момент начала просить «судьбу» – тогда я это так называла – послать мне «учителя», потому что я просто не знала, что мне делать и как дальше жить. Я просила не денег, не мужчину, не дома и машины, а именно наставника. И наставники ко мне пришли, через коллапс, через трагедию. Сейчас я не могу сказать, что радую моих наставников своими успехами на духовном поприще, но, тем не менее, мне повезло, это очень важно, когда ты находишь человека, духовного отца.

– Как отнеслись к вашему воцерковлению коллеги с телевидения, из музыкальной среды? Наверняка многие этого не поняли?

– Я этого не афишировала, не было «официального заявления» о том, что теперь я хожу в храм. Вы не поверите, но в основном-то верующие люди вокруг. Они могут не ходить в храм, но они понимают тех, кто туда ходит.

– Да, таких людей много. А были те, кто потянулся в храм вслед за вами?

– Я притащила в Крапивки (в храм, куда я хожу) все свое семейство, сестру. Там же я познакомилась с несколькими замечательными людьми, с которыми сейчас дружу, и мы даже вместе делаем какие-то проекты. Например, шеф-редактором журнала «Няня», с которой мы делаем теперь передачу для родителей на радио
«Маяк». Еще у нас было такое семейное чудо – крестился наш дедушка в 76 лет. Трогательная история. Дедушка всю жизнь был убежденным коммунистом, атеистом себя считал. Мы ему сказали: «Дедушка, дай-ка мы тебя покрестим, потому что ты
так болеешь, мы за тебя переживаем, давай, ты сделаешь это хотя бы для нас, чтобы мы за тебя могли молиться». А дедушка сказал: «Зачем вашему Богу такой нерадивый раб как я, я же не верю в Него». Потом прошло какое-то время, дедушка выписался из больницы, позвал нас и объявил, что хочет креститься. Когда мы его покрестили и уже отмечали это событие за столом, дедушка сказал: «Я понял вдруг, что я уже скорее на том свете, чем на этом, и понял, что там, за порогом, не может ничего не быть, там что-то есть. И мне стало так страшно, что я могу со своими внучками там не встретиться. Они у меня православные, а я нет, и вдруг мы там окажемся в разных местах? Я решил, что пусть лучше я буду крещеным». Я этому несказанно рада.

– Поклонники, их хоровод вокруг – теперь все это кажется полной ерундой?

– Нет, поклонники – это люди полезные. Они ведь могут чем-то помочь. Например, привезти мебель из магазина. Но в глобальном смысле я чувствую, что у меня больше нет времени и шансов экспериментировать. Мне нужен муж и папа для
Луки, и больше никого и ничего я не хочу. Мне сейчас несколько сложно работать, потому что моя работа подразумевает некую степень мишурности, попрыгунчества, легковесности, которые мне сейчас очень сложно в себе снова выкапывать. Мне хочется с Лукой дома сидеть, и все. Но это невозможно, ведь нужно зарабатывать деньги.

– Да, денежный вопрос – проблема для многих. Как удается сочетать духовную жизнь и драйв?

– Плохо удается, тяжело, очень сложно. Опять же, с точки зрения православия моя профессия вообще не имеет права на существование – это ведь лицедейство, шутовство, бесполезное, а иногда и вредное. Но все-таки мы все живем в обществе,
мы все живые люди. У меня есть друг, монах Донского монастыря. Мы с ним как-то разговаривали, и он мне сказал: «Вот раньше у монахов было подвижничество, они уходили в пустынные места, в скиты, совершали свой подвиг в аскезе. А сейчас
время такое, что я, например, монах в Москве, в XXI веке. Мой подвиг – быть среди людей и при этом оставаться монахом». А я стараюсь тех людей, которые смотрят мои программы, хоть чем-то заинтересовывать. Да, я нахожусь, с духовной точки зрения, в пустом пространстве. Но хочется верить, что я хоть немножечко могу это пространство наполнить, пусть не духовностью, так хотя бы позитивным настроем. Я больше ничего не умею, кроме как говорить с экрана.

– В наше время многие женщины способны хорошо себя обеспечить. Может ли быть счастливым брак обеспеченной женщины и безденежного мужчины?

– Мужской инстинкт не позволяет мужчинам это вынести, какими бы они хорошими не были. Может быть, если люди встречают друг друга в храме и их объединяет вера, у них другие ценности, иначе расставлены приоритеты, все складывается иначе. В жизни, далекой от веры и Церкви, это не работает. Я это испытала на себе дважды. Оба раза именно это стало причиной расставания.

– Наверное, чтобы понять, кто именно тебе предназначен, нужно хотя бы ненадолго остаться свободной от суеты, в тишине?

– Да, это очень важно. Это интересно, что во многих мировых религиях и философских системах есть это понятие тишины. Исихазм – от слова тишина. Чтобы получить ответы на какие-то вопросы, должна наступить тишина. Нужно остановиться, сесть и слушать. Но это так тяжело! Как мне батюшка, мой духовник сказал: «Ты знаешь, что есть люди, у которых нет вопросов? У них все в порядке, потому что они правильно живут». Желаю всем хотя бы минутку в году такой
правильной жизни.

Беседовала Ольга Курова, Матроны.ru

Источник:

https://www.pravmir.ru/tutta-larsen-xochu-nauchitsya-zhdat/

 

 

Большинство помнят ее как Тутту Ларсен, когда она работала виджеем на канале MTV . Но сейчас популярная телеведущая нашла новое творческое амплуа: она выпустила на телеканале «Звезда» цикл авторских передач «Обыкновенное чудо» о семейном счастье. Что подтолкнуло звезду шоу-бизнеса заняться социальной журналистикой и как она нашла свой путь к храму, Татьяна РОМАНЕНКО рассказала «НС».

Чудо за соседней дверью

– Почему вы решили делать передачу о социальных проблемах и семейном счастье?

– После десяти лет работы на музыкальном телевидении мне очень захотелось сделать передачу о настоящих людях, о реальной жизни. Получив возможность на телеканале «Звезда» работать в новом формате, я вздохнула с облегчением. Слушая истории своих героев, для которых каждый день — это подвиг, я готова была целовать им руки. Не знаю, каким еще образом можно выразить свое восхищение и благодарность им за то, что они делают. Для меня лично было очень важно и необходимо работать над этой передачей, потому что мои герои своим существованием доказывают, что Бог, любовь, дети, семья — это то, ради чего стоит жить. Еще мне хотелось показать, что можно выйти на лестничную клетку, постучать в дверь к соседями и найти за этой дверью чудо, найти за ней подвиг. Забавно: человек, который спасает беспризорных, или мама шестерых детей говорят: «Да что про нас рассказывать, мы самые обыкновенные!» Мне хочется им сказать: «Да вы что! Вы необыкновенные, о вас нужно кричать!» Мы уже сняли цикл из 11 передач, по две семьи в каждой передаче: семья известных людей и обычная семья. На их примере видно, что в семье простых людей бывают звездные часы, а в семье звезд бывают обыкновенные радости и ценности. Девиз нашей передачи: «Все счастливые семьи счастливы по-разному». Мы не согласны с классиком.

Передача часто идет в разрез с общественным мнением о счастье. Как может быть счастлив отец, у которого родился ребенок с синдромом Дауна? Или женщина, у которой четверня, квартира почти без мебели и нет денег на еду? Или мальчик-актер, который сидит в инвалидной коляске? Но оказывается, они гораздо счастливее, чем мы, потому что знают цену этому счастью. У них такая любовь к жизни и такая благодарность Богу за нее, что они делают счастливыми людей, которые рядом с ними.

Лубок нашего времени — дом на Рублевке, большой автомобиль, куча денег, — но это разве счастье? Почему тогда многие их тех, кто уже все это получил, не понимают, почему им так грустно во всем этом «счастье»?! Мне кажется, что счастье — это когда ты трудишься и получаешь отклик от людей, от Бога, от окружающего мира, что ты все правильно делаешь, что по-честному живешь. Когда совесть спокойна — это счастье. И счастье — это любовь. В глобальном смысле — как принятие всего, что с тобой происходит, людей, которые с тобой рядом, такими, какие они есть. Это тяжкий труд.

– Случались ли какие-то открытия во время съемок?

– Для меня каждое интервью было откровением, иногда до слез. Например, когда я должна была делать интервью в детской онкологии с волонтерами, я не могла его начать минут сорок, потому что рыдала: увидела этих детей с капельницами — и все. Это было маленьким личным катарсисом, и я не могу сказать, что справилась до конца. Я бы никогда не смогла работать волонтером в детской онкологии. Общаясь с героями передачи, каждый раз я чувствую, какое я ничтожное, суетное и глупое создание, какая чепуха меня волнует в повседневной жизни.

У меня есть друг — отец Косьма, он периодически ходит в детскую психиатрическую клинику, на церковные праздники приносит подарки. Я сходила с ним один раз, потом две недели не могла спать. Наверное, просто я еще не доросла и надо над собой работать. Помочь деньгами, вещами я могу, а прийти самой и поиграть с этими детьми — пока нет. Для меня все, что связано с обиженными, несчастными, не обогретыми и не любимыми детьми, — ужасно тяжко и драматично. Когда я рыдала в этой детской психиатрической клинике, мне нянечка говорит: «Ну что вы плачете, вот этому маленькому мальчику, когда он дома был, бабушка молотком все пальцы переломала, а здесь его лечат, любят…» Может, мне не хватает души? А может, себя жалко в этой ситуации?

– Кто из героев ваших передач запомнился больше всех?

– Все герои были замечательные. В каждого я по-своему влюблялась. Женя Лапин — мальчик в инвалидной коляске, играет в театре и танцует. Я делала интервью одновременно с ним и с его ровесником, который уже известен, снимается в кино, ведет какие-то передачи. И знаете, когда я говорила с ними, я не могла отделаться от ощущения, что из них двоих ограниченные возможности у того, который ходит. Потому что то, как Женя рассуждает, какой у него потрясающий интеллект, какая любовь к людям, какой он чуткий — это удивительно. Или фотограф Володя Мишуков, у которого родился ребенок с синдромом Дауна, — как он говорит о своем отцовстве! Я понимаю, что у этих людей, наверное, бывают срывы, истерики, гордыня. Но для меня они все равно безусловные герои нашего времени.

Мы сняли 11 передач, и, даже если на них все остановится, я очень благодарна, что целых 11 раз мы могли почувствовать себя нужными обществу. Впервые за много лет мне было не стыдно за то, что я делаю, и хотелось звонить близким и друзьям, чтобы они посмотрели.

Святитель Лука и другие совпадения

– Вы сказали, что семья — это то, ради чего стоит жить. Откуда такое убеждение в современном мире?

– Если обращаться опять же к героям наших передач — это те люди, за редким исключением, которые, именно преодолевая трудности в своей семье, поняли, как они дороги друг другу. В моей жизни был случай, когда трудности разрушили мой брак. Но мне теперь кажется, что иначе, если бы не было этого опыта, я бы не поняла, что важно, а что нет.

Мы утратили понятие семьи. Сейчас очень часто люди женятся по каким-то смешным причинам: например, им хочется красивой церемонии. Но очень мало молодых людей вступают в брак, чтобы взять на себя ответственность друг за друга. Никому не хочется особо притираться, работать над собой. Проще найти нового мужа или жену. Я тоже долго жила в таком же состоянии, я считала — как это так, жить с одним мужчиной, это же скучно! Или пока я своего ребенка не родила, не понимала — зачем эти дети нужны? Детей я никогда не любила, мне всегда казалось, что это обуза: ребенок рождается, жизнь заканчивается. Сейчас я смеюсь над тем, какая дура я была!

Меня перетряхнуло, когда я потеряла ребенка и сама чуть не потерялась. Тогда я поняла, что все в жизни не так, как мне представлялось. Что, когда тебя перекашивает и ты не можешь сам дойти до туалета, какое это счастье, когда рядом оказывается твоя семья. А карьера и работа — это вообще последнее, что в этом случае важно. Зачастую, когда все хорошо, мы не всегда оглядываемся на семью — не звоним маме лишний раз, не приедем к бабушке в гости. Для меня было важно сделать репортаж или оказаться на обложке журнала, заработать денег. Но когда ты остаешься лишенным какой бы то ни было способности действовать самому, оказывается, что, кроме семьи и Бога, у тебя вообще больше ничего нет.

– У вашего сына необычное имя — Лука…

– Я хотела назвать его Лукой в честь его прадеда, папы моего отца. Он рано умер, и у нас в семье всегда считалось, что это был самый классный, самый настоящий мужик. Он был моим любимым дедом. И я, когда ходила беременная, искала образ апостола Луки, но никак не могла его найти отдельной иконкой. Однажды я зашла в храм мученицы Татьяны на Моховой, и мне тетушка в лавке говорит: «А есть еще один Лука, совершенно замечательный святой — святитель Лука Войно-Ясенецкий, архиепископ Симферопольский и Крымский!»

И дальше начали происходить удивительные вещи, «совпадения», которые всегда происходят, когда ты воцерковляешься. Буквально на следующий день я нашла «случайно» икону святителя Луки, а в следующее воскресенье в храме, где служит мой духовник, я купила житие святителя Луки в книжной лавке. На предпоследней неделе беременности я читала это житие и плакала, потому что этот человек, наш современник, прожил тяжелую жизнь и, несмотря на это, был светлым, любящим. С тех пор святой Лука незримо присутствует в моей жизни.

Из детского сада в первый класс

– А как вы воцерковились?

– Крестили меня тайно, так как родственники были коммунистами. Мама была редактором газеты и секретарем парторганизации, бабушка преподавала историю и обществоведение, дедушка тоже был атеист — можете себе представить, какое духовное воспитание могло быть в семье: о Боге никогда не говорили.

Тогда мы жили на Донбассе — это был молодой пролетарский регион: там, например, в Донецке, который назывался «городом Сталина», при советской власти не было ни единого храма. Крестили меня на дому и, к сожалению, в связи с совершенно суеверными обстоятельствами: мама сильно заболела, моему дедушке посоветовали поехать к бабке, которая может помочь. А бабка, выслушав историю, сказала: «Дочь и внучек крестишь — помогу». Вот так меня крестили в девять лет. Разумеется, никто не вел со мной никаких бесед, никто меня к таинству особо не готовил, во время крещения мне было смешно. Очень хорошо помню первую исповедь: почему этот дяденька интересуется такими странными вещами: «Вру ли я родителям?» — «Ну вру, конечно! — «Украла ли я что-нибудь?» — «Ну да, украла вязальный крючок у одноклассницы». – «А еще что?» — «Ну, по моему недосмотру умер попугайчик — можно сказать, что я его погубила». Я ему это все честно рассказала, но не помню, чтобы меня мучила совесть.

В следующий раз осмысленно, чтобы свечку поставить и о чем-то помолиться, я пришла в храм уже лет в шестнадцать в Москве — когда поступала в университет. После этого был очень долгий период существования вне духовной жизни. И как это часто случается, о Боге я вспомнила, когда вся моя жизнь рухнула и сама я «развалилась». Тогда в моей жизни появилась женщина, доктор, — она была первым человеком, который сказал мне, что без веры я не выкарабкаюсь, не выживу. Я поверила ей и снова поверила Богу; поверила в то, что все в Его воле. А чтобы ходить в храм осознанно, исповедоваться и причащаться — это со мной произошло совсем недавно, лет пять назад, когда я забеременела Лукой. Мне повезло: у меня есть друзья, у них папа — протоиерей, потрясающий человек и потрясающий священник, именно — пастырь. Он меня и воцерковил.

Я не знаю, как люди живут без Бога, я не верю тем, которые говорят: я знаю, что Бога нет, я сдохну, закончусь, от меня ничего не останется, и меня это устраивает. Мне кажется, что современный мыслящий человек, которому пришлось самому набивать шишки и искать себя в жизни, как минимум понимает, что Бог есть. А вот в какой форме он готов это воспринять — здесь возможны варианты. Очень многие мои знакомые говорят: я верю, но не понимаю, зачем нужно ходить в церковь и почему какой-то человек в рясе может быть умнее меня. Я сама задавалась таким вопросом, пока не пришла в храм. И сейчас, когда мне задают его, я понимаю, что это вопрос от человека, который ходит в детский сад, человеку, который учится в первом классе: а почему надо буквы писать? А есть люди, которые в университете, и у меня самой к ним — огромное количество вопросов, как у первоклашки; но пока я не пройду хотя бы среднюю школу, я не смогу даже правильно сформулировать свой вопрос.

Бархатная революция и жестокая совесть

– Когда вы воцерковились, у вас не было ощущения, что вы потеряли свободу?

– Я уже понимаю, что свобода — это ведь не хаос и не вседозволенность; ты отвечаешь за свои поступки: поступаешь так — получишь такой-то результат, и не жалуйся, потому что ты сознательно этот выбор сделал. Христианство — это свобода, потому что у каждого есть право выбора. Еще христианство — это свобода от страха. Ты понимаешь, что не ты один рулишь всем, что есть Кто-то, Кому ты можешь сказать: я в Твоих руках, пусть будет, как Ты хочешь; пожалуйста, возьми меня под свою защиту.

Что касается ограничений, для меня это понятные вещи. Можно привести массу примеров того, что любое дело связано с ограничениями: ты хочешь хорошо выглядеть — идешь в зал, убиваешься на тренажерах, отказываешь себе в сладостях. Если ты хочешь большой, светлой любви — ты наступаешь на себя, учишься принимать человека, который с тобой рядом, и жить с ним, умеряя свои желания и требования. Даже если ты просто безумно хочешь купить какую-то вещь, ты все равно не свободен, потому что тебе надо на нее заработать денег. Понятия свободы не существует в том смысле, в каком его употребляют люди, которым кажется, что православные не свободны. Нет, ты раб всего: привычек, общества, своей зарплаты, города, в котором ты живешь, даже своего автомобиля. Я считаю, что быть рабом Божиим в этой иерархии лучше.

– Вы стали реже появляться на звездных тусовках, это связано с воцерковлением?

– Да. С этим связан и мой уход с MTV , потому что мне стало там тошно. Я приходила после работы в храм и чувствовала себя грязной. Я не могу завязать совсем со своей профессией, с легкой журналистикой, но по счастью то, чем я занимаюсь сейчас, это уже не чистый шоу-бизнес, и сейчас мне не приходится краснеть на исповеди так, как это было раньше. Ну а с тусовками… Безусловно, у меня стало меньше времени на это, потому что теперь у меня есть семья и не хочется тратить на тусовки время, которое можно провести в семье или с друзьями. Я не говорю, что все эти тусовки — сплошное зло, но мне стало там некомфортно. Хотя для актеров, певцов, активных деятелей шоу-бизнеса это неотъемлемый атрибут профессии — появляться на всяких мероприятиях, светиться в прессе, постоянно напоминать о себе, иначе перестанут звонить и приглашать.

– После десяти лет на MTV взять и начать жить совсем по-другому — это же наверно, очень трудно?

– Вы знаете, Господь ко мне настолько милостив, что у меня все происходит очень мягко и деликатно, у меня все время «бархатная революция» в жизни: если что-то меняется, то просто потому, что уже не может не поменяться. И мне никогда не приходилось наступать себе на горло или себя как-то ломать — все происходит естественно, и находятся какие-то другие пространства, чтобы в них перейти. Безусловно, я сейчас не смогла бы работать на MTV , мне неловко за какие-то вещи, которые я делала, работая на канале. Но и сейчас я еще очень далека от подлинного Православия. Не знаю, может, я никогда не смогу вести стопроцентно православный образ жизни. Хотя я стараюсь. Но, если честно, мне это очень нелегко. Я много лет пробыла в системе совсем других ценностей.

Например, когда идет Великий пост и я стараюсь поститься, читаю на сайте «Православие.ру» слово дня, а там один святой отец говорит, что ни еда, ни плотские утехи не сравнимы со страшнейшим из грехов — празднословием. А я этим празднословием зарабатываю деньги три часа в день пять раз в неделю. И что делать? Можно сменить работу, конечно, но я не готова на такие радикальные перемены в своей жизни. Потом, зачем-то же Господь одарил меня этим умением, как-то же я иду по этому пути. Это непростые для меня вопросы. Иногда совесть не дает спокойно уснуть. Я точно знаю, что совесть никогда не даст мне… не то чтобы оступиться, а сделать что-то вопреки ей — она у меня очень жестокая. Человек всегда знает, когда он неправ. Есть очень немного людей, которые способны жить с зудящей совестью всю жизнь и делать вид, что она не существует. Я отказываюсь от многих вещей в профессии — по совести: потому что знаю, что могу заработать этим кучу денег и попасть в какие-то сумасшедшие рейтинги, — но я продам душу.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Татьяна РОМАНЕНКО родилась в 1974 году на Украине, окончила музыкальную школу по классу гитары, поступила на факультет журналистики МГУ. Была теле- и радиоведущей на «Муз-ТВ», радио «Максимум», с 1998-го по 2008 год работала виджеем телеканала « MTV Россия». С 2007 года работает на радио «Маяк». В 2009-м выпустила цикл из 11 передач авторской программы «Обыкновенное чудо». Прихожанка храма Преподобного Сергия Радонежского в Крапивках. Замужем, воспитывает сына Луку.

Источник: https://www.pravmir.ru/tutta-larsen-naxodit-chudesa-za-sosednej-dveryu/