К истории разложения национального общества кряшен

И.С.Михеев(1872-1940)

(за установление фактического автора статьи и за подготовку этого материала к публикации приносим свою признательность к.и.н. А.В.Фокину)

Вместо предисловия

Год тому назад в Казани раздался клич: "Мелкие народности Поволжья, соединяйтесь[1]". Как звон набатного колокола разнесся этот клич по всему Поволжью и собрал лучшие интеллигентные силы инородцев в одно общество - в "Общество мелких народностей Поволжья"[2]. Я помню первые заседания этого общества: какой подъем, какое воодушевление царили на этих заседаниях. У всех было искреннее и твердое намерение поработать на пользу своего народа, у всех было радостное настроение. "Поздравляю Вас, - писал мне один инородец на Пасхе, - с двойным праздником: Воскресением Христа и воскресением наших народностей". Да, это действительно было наше воскресение. Многие инородцы, работавшие до сих пор у других народов, вернулись для работы к своим собратьям; многие, доселе скрывавшие свое инородческое происхождение, превратились в деятельных работников среди инородцев.
 
К сожалению, воодушевление и единение, охватившие инородцев на первых порах деятельности Общества мелких народностей Поволжья, продолжались недолго. Уже на майском съезде[3] стало ясно обнаруживаться, что людям дела, людям опытным, людям много пожившим и много поработавшим на пользу инородцев, в обществе почти нет места. Здесь место митинговым ораторам, людям слова, людям ищущим осуществления своих честолюбивых замыслов, планов и расчетов. Чем более развивалась деятельность общества, тем с большей очевидностью обнаруживалось, что многие представители мелких народностей мелки не только по количеству, но и по качеству. Особенно ярко обрисовалась физиономия мелких народностей Поволжья с осени минувшего года, когда общество распалось на несколько самостоятельных национальных обществ /Национальное общество чуваш, Общество мари, Национальное общество крящен, Национальное общество вотяков (Примеч. автора)/, когда общество, переименовав себя в Союз мелких народностей Поволжья, фактически перестало
существовать[4]. С этою времени мелкие народности начинают усиленно "самоопределяться": лучшие годы, лучшие работники, интеллигенты в собственном смысле этого слова выбрасываются за борт; а их места занимают случайные дельцы, случайно примазавшиеся к инородческому делу "самоопределившиеся" инородцы. Начались разногласия, трения между членами национальных обществ. Но ни в одном обществе не было такого раскола, какой произошел в Национальном обществе кряшен.
 
1. Национальное общество кряшен (справка)
 
Национальное общество кряшен возникло в октябре месяце прошлого года, заменив собою крещено-татарскую секцию при Обществе мелких народностей Поволжья[5]. За короткое время своего существования общество успело оказать крещянам весьма существенную услугу: 1) при деятельном участии общества открьпа Учительская семинария в Хижицах[6]; 2) общество основало небольшую, но интересную и полезную для крещенского населения газетку и 3) общество сплотило в тесную и дружную вначале семью всех интеллигентных тружеников среди крещен. Своими успехами общество было обязано исключительно тому обстоятельству, что во главе его стояли энергичные и честные работнии, которые, не задаваясь никакими политическими целями, имели в виду лишь культурно-просветительные задачи среди крещен. Общество всегда осознавало, что среди своей нации мало интеллигентных и культурных сил; потому оно сочно необходимым пригласить для работы и представителей других народностей, знающих быт, нравы, язык и просветительные нужды крещеных татар. Приглашая их к работе, общество совершенно справедливо полагало, что успешность культурно-просветительной работы среди крещен не находится в исключительной зависимости от национальности работника. Н. И. Ильминский[7], Н. А. Бобровников[8] не были инородцами, однако они были самыми полезными работниками среди народностей Поволжья.
Общество кряшен в своей деятельности руководствовалось Уставом 06щества мелких народностей Поволжья.
2. Раскол в обществе кряшен
 
До конца минувшего года общество работало дружно и успешно. Но с новым годом в обществе стала обнаруживаться новая жизнь, новое течение. Начало такой жизни совпало с появлением в Казани новых лиц из крещеных татар - Игнатия Алексеева, Терентия Каранаева и некоторых других[9]. Эти новые лица, лишь, недавно заявившие себя ревностными националистами и неизвестные крещенскому миру ни своею прежнею деятельностью, ни своими трудами и не успевшие зарекомендовать себя с положительной стороны хотя бы за время своего пребывания в обществе, приняли враждебную позицию по отношению к старым деятелям, которые отдавали работе для крещен весь свой досуг и все свои знания и жизненный опыт. Поводом к разногласию послужило прежде всего направление газеты "Кряшен"[10].
Некоторые члены общества, в том числе и автор настоящей заметки, настаивали, чюбы в газете был религиозно-нравственный отдел. Указывая на необходимость такого отдела, они руководствовались следующими соображениями.
 
Многие крещене живут среди сплошного населения татар-мусульман. Последние напрягают все усилия к тому, чтобы обратить своих братьев по нации, крещеных татар, в мусульманство и, надо отдать им справедливость, работают они в этом направлении весьма успешно: благодаря мусульманам уже отатарились целые семьи, целые селения крещенские. А мы знаем, что значит перейти в мусульманство: это значит-на целое столетие обречь себя на пребывание в невежестве, на целое столетие отодвинуться от приобщения к русской, а вместе с тем и к европейской культуре. Кроме того, под влиянием общей разрухи в последнее время замечается страшный упадок нравственности среди крещен. Ввиду сказанного я лично особенно настаивал, чтобы в газете был особый отдел под заглавием: Ден сюзляре, ден эшляре (Слово веры, дело веры-Примеч. А. Ф.). Задача этого отдела-укрепление крещен в христианстве в целях удержания их от перехода в мусульманство, поднятие нравственного состояния их.
 
Затем мы полагали, что газета наша должна быть внепартийной; статьям по политике, какого бы направления они ни были, в ней не должно быть места, ибо политика, по нашему мнению, вносит лишь рознь, а не объединение; политика не умиротворяет, а разжигает страсти, родит партийную борьбу в обществе политически малоразвитом, каковым, несомненно, являются крещеные татары.
Не возражая по существу против второго нашего пожелания, многие члены общества находили совершенно ненужным и бесполезным отдел религиозно-нравственный. "Если крещенам угодно будет познакомиться с подобными сказками,-сказал на одном из заседания Игнатий Алексеев по поводу приготовленного к печати религиозного рассказа,-пусть они обратятся к священной истории". Другой противник религиозно-нравственного отдела Роман Алексеев[11] энергично доказывал, что, если мы на страницах своей газеты будем проповедывать религиозно-нравственные идеи, будем поддерживать систему Ильминского[12], то нашу газету скоро закроют, и мы останемся у разбитого корыта. Не желая работать с подобными лицами, как "товарищи" Алексеевы, которые не имели никакого представления об истинных культурно-просветительных нуждах крещеных татар, я ушел из состава, редакции газеты.
 
Разногласие, возникшее по поводу направления газеты, было началом целого ряда неприятностей, столкновений и борьбы между отдельными членами общества. Эта борьба разделила общество на два противоположных лагеря, в особенности в тот момент, когда в обществе обсуждался вопрос Крещено-татарской учительской семинарии.
3. Учительская семинария для крещеных татар
На майском и августовском[13] съездах представителей мелких народностей Поволжья крещеные татары постановили прообразовать Казанскую крещено-татарскую школу на Арском поле в учительскую семинарию. К счастью крещен, обстоятельства благоприятствовали их благому начинанию: заведующий школою о. Т. Е. Егоров[14] решил уйти в отставку, П. В. Щетинкин[15], по ходатайству о. Егорова, обещался оказать материальную поддержку новой семинарии, а Казанское губернское земство, по представлению Н. В. Никольского[16], соглашалось взять на себя содержание учительского персонала семинарии и учащихся.
 
Преобразование школы однако не состоялось, так как Казанское губернское земство, в ведение которого согласно распоряжению Временного правительства перешла церковно-учительская школа в Хижицах, решило преобразовать ее в русско-крещено-татарскую семинарию и предложило крещенам принять проект земства/Крещеных татар решено было принимать 2/3, а русских 1/3 общего количества учащихся (Примеч. автора.)/
 
Крещеные татары, зная, что здание церковно-учительской школы прекрасно оборудовано и обставлено всем необходимым для учебных занятий и не требует тех громадных затрат, какие необходимы были для ремонта крещенской центральной школы, а Казанское губернское земство ввиду финансового кризиса эти затраты на себя не принимало, с радостью согласились на предложение губернского земства.
 
Тогда крещенскую школу, по мысли о. Егорова и на средства П. В. Щетинкина, решено было преобразовать в частную женскую семинарию. Таким образом, вместо одной семинарии крещеным татарам улыбнулось счастье иметь сразу две семинарии: мужскую в Хижицах и женскую на Арском поле.
 
В октябре месяце прошлого года состоялось торжественное открытие русско-крещено-татарской учительской семинарии. Крещеные татары, особенно ученики, были бесконечно благодарны тем, кто способствовал открытию для них семинарии в таком прекрасно оборудованном и обставленном здании, как церковно-учительская школа. Здание это, замечу кстати, оценивается в настоящее время не менее 1000 000 рублей. Чуваши, черемисы, для которых семинарии открыты в тесных и неприспособленных для учебных занятий помещениях, завидовали счастью крещеных татар. Бывшие ученики крещено-татарской школы, поступившие в семинарию в качестве воспитанников, вспоминая свою школу, грязную и неуютную и требующую громадных затрат для того, чтобы придать ей более или менее приличный вид, не раз говорили мне: "Без тоз капчыктан он капчыгына кердек" (Мы из соляного мешка перешли в мучной мешок).
4. Недоразумения из-за учительской семинарии
 
Казалось бы, другого отношения крещено-татарской семинарии и не должно быть. Но, тем не менее, нашлись люди, выражающие сожаление о том, но семинария открыта не на Арском поле, а в Хижицах. Впервые такое сожаление было высказано директором семинарии Даулеем[17]. Соображения, которые легли в основу его мнения, были следующие: 1) все крещено-татарское дело сосредоточено в Казани, в крещено-татарской школе. Директор и преподаватели семинарии принимая деятельное участие в работе крещеных татар, должны ежедневно ездить из Хижиц на Арское поле, а езда эта отнимает очень много времени и энергии; 2) Хижицы, в сравнении с Арским полем, для преподавателей семейных, имеющих детей школьного возраста, крайне невыгодны: ежедневная отправка детей в учебные заведения потребует очень много хлопот и материальных затрат. Приведенные соображения, вообще говоря серьезны, хотя я лично эти соображения не нахожу основательными для деятеля, облеченного доверием общества и избранного для общества, в особенности при начале нового дела. Новый директор вообще оказался человеком субъективным. Так, например, я положительно отказываюсь понимать поход лично против меня и моих родственников. Возмущаясь открытием семинарии в Хижицах, он неоднократно говорил: "Семинарию открыли в Хижицах Михеевы, Герасимовы[18], руководствуясь при этом исключительно родственными интересами: им жалко было своего родственника о. Егорова, остающегося без места в случае открытия семинарии на Арском поле. Во избежание этого они и поспешили воспользоваться предложением Казанского губернского земства". Конечно, с преобразованием крещено-татарской школы в учительскую семинарию о. Егоров лишился бы должности заведующего этой школою; но без места и приюта он не остался бы: в силу постановления августовского съезда крещеных татар[19] ему предоставлена была должность преподавателя крещено-татарского языка в новой семинарии. Это постановление было подтверждено на одном из общих собраний Национального общества кряшен, и после открьпия Хизической семинарии о. Егоров был назначен и утверждай в этой должности. Но директор Даулей еще чаще и настойчивее стал утверждать, что семинария открыта в Хижицах, а не на Арском поле домогательством Михеевых и Герасимовых. Я действительно принимал самое живое участие в открытии учительской семинарии для крещеных татар, на что меня уполномочил августовский съезд крещеных татар / Товарищ председателя съезда М. Н. Подъячев[20] может подтвердить это, (Примеч. автора.)/ Смею думать, что не будь моих своевременных и энергичных ходатайств, крещенам не видать бы никакой учительской семинарии.
В конце февраля текущего года Даулей и его товарищи решили добровольно отказаться от Хизической семинарии и ходатайствовать об открытии новой семинарии специально для крещеных татар на Арском поле. На этот рискованный шаг (отказаться от существующей семинарии и домогаться новой, которую могут и но дать) они решились после того, когда комиссия по народному образованию 53-го очередного губернского земского собрания постановила принимать в Хизическую семинарию, кроме крещеных татар, еще и вотяков, уроженцев Казанской губернии, с таким расчетом, чтобы общее количество их во всех классах не превышало 20 человек.
 
Постановление Казанского губернского земского собрания произвело ошеломляющее впечатление на Даулея и его сторонников. Я помню, какая злоба, какая ненависть ко мне закипела в их сердцах, когда я сообщил о решении земского собрания. "Мы еще посмотрим, -весь закипев от злобы, сказал Игнатий Алексеев,-мы еще обсудим: будем учиться с вотяками или нет". И они действительно обсудили этот вопрос и решили: 1) Михеев, по ходатайству которого земское собрание решило принимать в семинарию вотяков, как преподаватель крещено-татарской семинарии обязан был поддерживать лишь интересы крещеных татар, а он дерзнул взять на себя еще заботы о просвещении вотяков, а потому войти немедленно с ходатайством об увольнении его в 24 часа из состава преподавателей названной семинарии/В комиссариате просвещения имеется отношение за подписью Алексеева об увольнении меня из семимарии в 24 часа (Примеч. автора,)./ 2) "вышвырнуть его также из общества кряшен, объявив контрреволюционером; 3) немедленно захватить крещенскую школу, удалив заведующего Егорова, как не отвечающего своему назначению; 4) ходатайствовать об открытии на Арском поле специальной для крещеных татар учительской семинарии; 5) для немедленного приведения в исполнение этих решений обратиться в комиссариат по просвещению с ходатайством об увольнении Михеева и Егорова и преобразовании крещенской, школы в учительскую семинарию.
 
Изложенные недоразумения закончились торжеством "новых" деятелей: Михеев и Егоров оказались отстраненными от крещенского дела: Кизическая семинария была добровольно оставлена, и крещено-татарская часть учащихся и учащих перешла в "новую" семинарию на Арском поле.
 
5. "Новая" семинария
Центральная крещено-татарская школа[21], в стенах которой нашла себе приют "новая" учительская семинария, открытая "радетелями" нашего просвещения, просуществовала 54 года. За это время она дала прекрасное воспитание не одной сотне священников, учителей и учительниц. Она служила единственным источником, откуда распространялись лучи христианского просвещения и знания во все уголки крещенского мира. Детище великих учителей-о. Василия[22] и Ильминского, она честно и успешно выполняла свою великое и историческое дело. Правда, в последнее время она несколько отстала от общего хода дела народного образования, почему и решено было преобразовать ее в учительскую семинарию, но с тем непременным условием, чтобы все ее исторически сложившиеся особенности - религиозное воспитание, церковное богослужение на родном языке и переводческая деятельность - оставались в полной неприкосновенности. К великому прискорбию, дело преобразования крещенской школы в учительскую семинарию совершилось волею отдельных лиц из крещеных татар - идейных противников о. Василия и Ильминского.
 
В новой учительской семинарии учебно-воспитательное дело предполагается поставить на новых началах. Прежде всего, в семинарии не будет, религиозного воспитания / Следующий случай весьма хорошо характеризует новых радетелей просвещения крещеных татар. В начале марта, накануне воскресенья, было назначено общее собрание кряшен. Ученицы по обычаю пошли было ко всенощной. Но их остановили дорогой и сказали: "Вам в церкви нечего делать, идите к нам на собрание". Ученицы, повинуясь распоряжению новых властей, принуждены были весь вечер просидеть на собрании, а всенощную отслужил настоятель церкви Т. Е. Егоров один (Примеч. автора)./, которое в крещено-татарской школе составляло основу ее деятельности. Религия, по мнению наших новых просветителей, буржуазный предрассудок; преподавание ее есть насилие над совестью учащихся. Не будет в семинарии, очевидно, и проверки усвоенных учениками знаний. Наконец, есть весьма характерные черты в личных качествах самих преподавателей новой семинарии. Это ненависть победителей к побежденным, страшное желание, во что бы то ни стало добить уже упавшего и истекающего кровью противника. Я разумею отношение Даулея, Алексеева, Каранаева к бывшему заведующему школою Т. Е. Егорову и его супруге Палагее Васильевне. Уже сколько раз гнали их из квартиры; умышленно прекращали электричество, не давали дров, желая вынудить поскорее оставить крещено-татарскую школу. Родная дочь о. Василия на старости лет без средств к жизни изгоняется из родной ей школы, где она провела в должности старшей учительницы женской школы 27 лет. Она отдала все свои знания, весь свой досуг на дело образования и воспитания крещенских девочек. И вот за ее бескорыстное служение благодарные крещене гонят ее из школы. Какая несправедливость! Какая неблагодарность!
 
6. Первые собрания в "Социал-демократическом обществе кряшен"
 
Может быть, Казанскому обществу крящен придется сыграть немаловажную культурно-просветительную роль в крещено-татарском мире, но это дело будущею. Все зависит от того, как сгруппируются в обществе интеллигентные силы и кто будет руководителем общества: будут ли здесь действительные работники во благо своего народа, или же будут большею частью кузнецы своего собственного благополучия под маркой народников. Читатель уже знает, что в обществе крящен произошел раскол, поделивший членов на два лагеря. Автору данной заметки, с первых дней революции и до раскола не пропустившему ни одного собрания крещенцев в Казани, пришлось побывать на собраниях уже "социалистического" общества кряшен, и он хочет поделиться с читателями своими впечатлениями об упомянутых собраниях.
 
Первое собрание было открыто в 9 часов вечера. Председательствовал Р. Т. Алексеев. Собрание было многолюдное, как и всякое собрание, на котором предполагалось услышать много интересного, злободневного. В газете писали, что было около 70 человек крешенцев. Это правда, но из кого состояли эти 70 человек... Здесь были ученики Кизицкой крещенской семинарии во главе с директором и учителями крещенцами, ученики и ученицы крешено-татарской школы с учителями, ученицы образцовой женской школы, были военные и штатские, из которых я многих видел в первый раз и которые, видимо, пришли ради экстренного случая.
 
Собрание началось с того, что прежнему составу правления даже без указания каких бы то ни было причин было выражено недоверие; оно, прежнее правление, было упразднено как "буржуазно-монархическое".
 
Начались выборы нового правления. В отличие от выборов в первое правление, здесь выбирали открытым голосованием, голосовали и за тех, которые не были совершенно известны обществу, пришли в первый раз, а потом опять не ходили. Одним словом, выбирали того, кто был "подходящий" для руководителей.
 
Новые члены правления (опять только "некоторые") оказались очень энергичными. О одну ночь решено было написать устав. Имущество прежнего правления подлежало конфискации, членов прежнего правления в случае сопротивления предположено было арестовать. Читатель, об этом ты едва ли найдешь в протоколах собрания: такие вещи "на всякий случай" в протоколы не заносятся. Конфисковать, арестовать, обратиться в комиссариат.. как это больно было выслушивать в дотоле мирном обществе кряшен. Наиболее яркая личность в Казанском обществе кряшен И. А. Алексеев предложил даже собранию отобрать у одной из присутствующих женщин тетрадку, в которую она вносила слышанное ею, и прочитать публично то, о чем она пишет. Поступок г. Алексеева, поистине жандармский, вызвал возражения со стороны многих. Одним словом, все говорило за то, что социализм-средство, прикрываясь которым люди делают свое дело. С горькой обидой ушел я с этого собрания в сопровождении двух лиц, которым поручено было отобрать находящиеся у меня печати общества.
 
На другой день опять было собрание. Я присутствовал только немногое время. До моего прихода разбирали устав общества и производилась "приемка" новых членов. Членом по новому уставу мог вступить всякий; для этого, как прежде, денежного взноса не требовалось, ибо последнее- "буржуазные предрассудки"; но вот из лиц духовного сословия членом мог быть не всякий, здесь уже требовалась политическая благонадежность. Не важно, если священник хороший переводчик, хороший педагог, честно исполняет свой пасторский долг, это по новому уставу менее важно, чем политическая благонадежность. Может быть, теперь этот пункт устава и выкинут, но мне хорошо известно, что одно духовное лицо уже подвергалось политической исповеди в "социалистическом" обществе кряшен. Жалею, что не я подвергся этой участи, я бы сказал, что некоторым членам нового правления лично от себя не дал бы удостоверения в их политической благонадежности, ибо полагаю, что человек, принадлежащий к партии КВД, то есть куда ветер дует, политически неблагонадежная личность.
 
Когда я вошел на собрание, там производилась коренная чистка общества. Бывший заведующий школой Т. А. Егоров с супругой, И. С. Михеев тоже с супругой изгонялись из общества. Обвинитель всех и вся Игнатий Алексеев нашел их контрреволюционерами, воплощая, повидимому, русскую революцию в самом себе. Конечно, г. Алексеев остался одиноким и это делает честь всему тогдашнему собранию, так как всякий думающий человек знает, к каким последствиям могли привести подобные, неоснованные ни на чем обвинения. О Михееве по рецепту все того же г. Алексеева постановлено было написать в казанских социалистических газетах. После, правда, написали, но очень кратко. Одно ведь дело обвинить человека на собрании, другое дело писать в газете: все-таки нужно иметь некоторые доказательства виновности человека. Впоследствии обвинения оказались ни на чем не основанными или основанными на догадках, слухах, сплетнях, которыми так часто пользуются некоторые люди из категории криводушных, бездарных, а порой и бессовестных. Может быть, и здесь были таковые. На тех же днях, вскоре в обществе кряшен было собрание совместное с крестьянскими депутатами-крещенцами, приехавшими на 4-й крестьянский съезд. На этом собрании говорили об учительской семинарии для крещен, об обществе, газете, братских школах вообще и крещено-татарской школе в частности. Перед крестьянскими депутатами "как следует" охарактеризовали Т. Е. Егорова.
 
Ни о каких заслугах крещено-татарской школы перед крещенцами-депутатами не говорили, говорили лишь о темных сторонах и говорили не беспристрастно, а очень и очень прикрашивая. Все это говорили лица, которых вспоила и вскормила и в люди вывела школа о. Василия. Всего не припомню, что говорилось про братские школы, только скажу, что тяжело и обидно было слушать ораторов. Правда, много было недостатков в крещенской школе, но какая надобность была так много распространяться об этих темных сторонах. Всей нашей крещенской культуре, самому названию общества кряшен не обязаны ли мы этой школе? Разве заслуги данной школы не покрывают ее недостатков? Нет, так относиться к крещенской школе кощунственно. Если вы, товарищи-социалисты, здесь сводите личные счеты с о. Егоровым, то не забывайте разграничивать сферу ваших счетов. Школу крещенскую, эту колыбель, эту святыню не только для крещенцев, но и для других мелких народностей Поволжья не очернить вам никогда. При всех ее недостатках крещенская школа прошлого всегда будет дорога душе крещеного татарина. В ваших глазах Центральная крещено-татарская школа не исторический памятник, а исторический курьез, а в глазах истинно честных крещенцев, крещенская школа всегда останется великим историческим памятником, а вот вы, господа новоявленные социалисты, в глазах нашей крещенской интеллигенции действительно будете историческим курьезом.
 
Заканчивая свои заметки о новом обществе кряшен, считаю своим нравственным правом сказать, что плодотворная работа в обществе может быть только тогда, когда в нем будут не люди, устраивающие свою собственную жизнь, а люди, проникнутые любовью к своим сородичам. Единение всей крещенской интеллигенции, выделение ею из среды своей достойных руководителей общества-вот очередная задача крещенцов. Да не будет между нами больше расколов, как их не было во времена о. Василия и Ильминского, будем строить для маленького народа великое дело, и народ нас будет вечно вспоминать с благодарностью.
 
Заключение
 
Приведенные выше заметки писались мною под свежим впечатлением переживаний, какие выпали на мою долю благодаря нетактичности и невоспитанности группы крещеных татар. Грустно и обидно сознавать, что все, что относится к их деятельности, отвечает действительности. Грустно и обидно сознавать, что все это творилось не кучкой темной и непросвещенной массы, а лицами, именующими себя интеллигентами и получившими среднее и даже высшее образование.
 
Грустно и обидно за все происшедшее! Но я утешаюсь мыслью, что это временное явление, вызванное к жизни волею отдельных недальновидных людей. Пройдет горячка, и эти люди сами стушуются, сами сдадут обманом и ложью занятые позиции. О том, что такой переворот среди инородцев возможен, свидетельствуют многие явления. Самое главное из них-назревающий перелом в настроении и во взглядах самих инородцев. Благодаря этому перелому та ужасная рознь, которая царила до сих пор среди них, уже исчезает. Теперь вновь начинается, как это было на первых порах деятельности Общества мелких народностей Поволжья, "собирание" и объединение культурных сил, вновь возрождается дружная и совместная деятельность. Такое отрадное явление замечается в настоящее время среди вотяков и чуваш. Думаю, что то же самое произойдет и среди крещеных татар; думаю что и они скоро образумятся и, удалив вредные элементы из своего общества, вновь примутся за дружную и совместную работу.
Дай-то Бог!

[1] Как утверждает В.Д.Дмитриев, инициатором этого почина выступил приват-доцент Казанского университета Н.В. Никольский (См. его брошюру: Н.В. Никольский – чувашский ученый, просветитель, общественный деятель. – Чебоксары, 1993. – С.35).
[2] Учредительное собрание Общества состоялось в университете 22 марта 1917 г. Его председателем был избран Н.Никольский, членами совета – С.Гаврилов, М. Евсевьев, М.Костылев, А. Межуев, М. Филиппов, И.Яковлев, казначеем – И. Михеев и секретарем – Кондратьев (Устав мелких народностей Поволжья.- Казань, 1917. – С.
[3]I съезд (общее собрание) представителей мелких народностей Поволжья состоялся 15-22 мая 1917 г. в Казани. На нем присутствовало свыше 500 делегатов: вотяки (удмурты), калмыки, коми (зыряне и пермяки), кряшены, мордва (мокша и эрзи), черемисы (мари), чуваши. Съезд принял резолюции по усилению работы с нацменьшинствами, главным образом в области народного образования и подготовки национальных кадров. В частности, было признано необходимым учредить в Казани Инородческий педагогический институт, восстановить в Казанском университете факультет восточных языков с приданным ему институтом по изучению языков, быта, этнографии, истории мелких народностей Поволжья и Востока России. Делегаты съезда находились под заметным влиянием эсеров (Протокол 1-го общего собрания представителей мелких народностей Поволжья. – Казань, 1917).
[4] Судя по сообщениям периодической печати, Союз продолжал функционировать и в 1918 году ( См. например: За землю и волю за 9 янв.,27 марта, 13 июня и 22 июня 1918 г.).
[5] Многие источники свидетельствуют о существовании общества кряшен, но документы о его учреждении не обнаружены.
[6] Этот топоним и встречающиеся далее в тексте определения «Хизической», «Кизической», «Кизицкой» являются вариантами названия Кизической слободы г. Казани и производными от него.
[7] Ильминский Николай Иванович (1822-1891) – ориенталист, педагог, православный миссионер, профессор Казанского университета и Казанской духовной академии, учредитель Центральной крещено-татарской школы, основатель и первый директор Казанской учительской семинарии. Автор большого количества научных трудов по вопросам инородческого образования, создатель педагогической системы религиозно-светского образования и воспитания нерусских детей с использованием родного языка.
[8] Бобровников Николай Алексеевич (1854-1921) – преподаватель, а затем (после смерти Н.И. Ильминского) директор Казанской учительской семинарии, председатель переводческой комиссии при Казанской духовной академии, поборник идей и подвижник православного просвещения инородцев, автор ряда этнографических работ. Был избран председательствующим и руководил работой Iсъезда представителей мелких народностей Поволжья.
[9] Алексеев Игнатий Алексеевич - бывший учитель Нижне-Никитинской школы, затем преподаватель крещено-татарской семинарии и заместитель председателя совета кряшпедкурсов. Каранаев Терентий Михайлович – бывший школьный работник из д.Клятле-Балчыклы. Сведения о трудовой деятельности в Казани отсутствуют.
[10] Газета была органом Национального общества кряшен, издавалась в 1917 -1918гг.
[11] Алексеев роман Терентьевич. Сведения о нем отсутствуют.
[12] Н.И. Ильминский работал и с согласия Святейшего Синода, и Министерства народного образования, широко распространил миссионерско-педагогическую систему, совместившую в себе православное просвещение и светское обучение, а также религиозно-нравственное воспитание нерусских детей с использованием в учебном процессе и богослужении их родных языков. Система Ильминского действовала параллельно с государственной системой народного образования и ставила своей целью укрепление инородцев в христианстве, последующее их обрусение и ассимиляцию.
[13] Упоминание об августовском 1917 года съезде представителей мелких народностей Поволжья имеются и в ряде других изданий. Но протокол съезда не обнаружен.
[14] Егоров Тимофей Егорович – выпускник Казанской учительской семинарии, в 1895 -1917 гг. заведовал Центральной крещено-татарской школой, был священником ее домовой церкви, одновременно состоял практикантом (преподавателем практических занятий) разговорного татарского языка на миссионерских курсах при Казанской духовной академии.
[15] Щетинкин Павел Васильевич – казанский купец I гильдии, меценат, построивший и содержавший на свои средства несколько школьных зданий и церквей, в том числе Центральной крещено-татарской школе.
[16] Никольский Николай Васильевич (1878-1961) – ученый-этнограф, педагог, общественный деятель, в описываемый период, оставаясь председателем Союза мелких народностей Поволжья, исполнял должность председателя губернской земской управы.
[17] Даулей Роман Павлович – выпускник Центральной крещено-татарской школы и Казанской учительской семинарии, впоследствии сам преподавал в этих учебных заведениях и педагогическом институте (он также выпускник Симбирской духовной семинарии, Казанской духовной академии, кандидат богословия – Прим. в скобках. - свящ.Д.Сизов, см. его пуб.:https://missiakryashen.ru/history/books/Daylei/ ).
[18]Речь по всей вероятности идет о семье и близких о. Назария Герасимова, выпускника Центральной крещено-татарской школы, посвященного (рукоположенного) по ее окончании в духовный сан.
[19] В научном обороте сведений об этом съезде не имеется.
[20] Сведения отсутствуют.
[21] Казанская центральная крещено-татарская школа начала функционировать в 1863 г., официально учреждена как частное учебное заведение в 1864 году. Она служила учебно-методической базой для сельских крещено-татарских школ, а позднее стала образцом подобным ей марийской, чувашской и удмуртской школам.
[22] Тимофеев Василий Тимофеевич (1837-1895) – соратник Н.И. Ильминского, первый учитель, бессменный заведующий Центральной крещено-татарской школой и священник ее домовой церкви (Епархиальный миссионер среди кряшен – примеч. в скобках. - свящ.Д.Сизов).