Алексеев Игорь Евгеньевич, кандидат исторических наук (г. Казань)

25 июля 1911 г. Император Николай II утвердил доклад Св.Синода "о бытии Преосвященному Андрею, Епископу Мамадышскому, третьему викарию Казанской епархии, Епископом Сухумским", о чём синодальным указом от 29 июля того же года - с соответствующими указаниями - было доведено до сведения архиепископа Казанского и Свияжского Иакова (в миру - И.А.Пятницкого).

Для многих в Казани, в том числе, и для самого о. Андрея, известие о переводе в Абхазию оказалось крайне неожиданным и абсолютно не обоснованным. Сам владыка склонен был даже усматривать в этом происки неких "тайных сил", однако не конкретизировал, что это за силы. Действительно, "скоропостижный" перевод епископа Андрея на Кавказ в самый разгар развёрнутых, но далеко ещё не доведённых им до успешного завершения, многочисленных миссионерских начинаний выглядел, по крайней мере, нелогично и наносил ощутимый удар по заметно оживившейся при нём православной миссии в весьма неблагополучной в данном отношении Казанской епархии.

В своей ответной речи 17 августа 1911 г. во время прощального чествовании на общем собрании БСГ епископ Андрей, в частности, сказал: "По попущению Божию, вследствие влияния каких-то тайных сил, я принуждён покинуть моё любимое дело и дорогое для меня Братство Святителя Гурия. Я принуждён покинуть ту любящую своего духовного отца семью, которая около меня, за 12 лет моей жизни в Казани, образовалась. Я принуждён оставить в Казани беспомощными многих сирот в буквальном и переносном смысле этого слова. Прошу прощения за это бессердечие моё, но моей вины в этом обстоятельстве нет нисколько. Я только из газет узнал о своём удалении из Казани, и никто не объяснил мне, за что меня оторвали от моей духовной семьи. Если я здесь работал с пользою для дела, - почему я должен его покинуть, - ведь здесь так мало законченного, а только всё начато. А если я был здесь вреден, зачем дают мне ещё большее дело, может быть, для меня непосильное?" Первоначально епископ Андрей, по его же признанию, хотел даже отказаться от нового назначения и уйти в свой "любимый Трёхсвятительский монастырь", но, расценив, что это "дало бы только лишний повод к грешным мыслям и словам", решил исполнить пастырский долг послушания.

Один из августовских номеров "Сотрудника Братства Святителя Гурия" за 1911 г. открывался коротким сообщением "От редактора" следующего содержания: "Дорогие читатели! Изучив Казанский Край, быт крещёных татар, вотяков, черемис, чуваш; отдав служению приволжских инородцев все свои силы, - я оказался переведённым в Сухум - просвещать Абхазию!

Простите, братие! - Желаю вам успехов в ваших трудах. Желаю, чтобы вам не было так больно, как мне".

Понимая, что перевод епископа Андрея в Сухум практически обезглавит местную миссию, православная Казань и вся епархия (и в особенности - инородческие приходы) с огромным трудом и нескрываемым, ропщущим беспокойством отпускали его от себя. Достаточно сказать, что сразу после получения известия об этом в православных инородческих приходах начался сбор подписей под прошениями об оставлении владыки в Казани. В одном из них - на имя архиепископа Казанского и Свияжского Иакова, под которым поставили подписи прихожане восьми сёл во главе со своими священниками, а также ещё трое сельских батюшек и один псаломщик, говорилось, в частности: "Ваше Высокопреосвященство, уведомились мы, что епископ Андрей уходит из Казани, опечалились мы и решили просить Вас, нашего Архипастыря, ходатайствовать пред Батюшкой Государем о том, чтобы епископа Андрея оставили в Казани, ведь без него мусульмане и язычники, с которыми мы живём, опять начнут притеснять наших православных крещёных татар и вотяков и сманивать [их] в свою веру".[24]

Напротив, реакция "конкурирующей стороны" на новое назначение епископа Андрея оказалась весьма оптимистичной. Как заметил по этому поводу архиепископ Иаков, епископ Андрей "положил немало хлопот и трудов" к тому, чтобы "противодействовать влиянию на православное население магометан, равно как и раскольников и сектантов". "Весьма веское свидетельство об этом, - подчёркивал он, - можно видеть в том настроении, какое со всею ясностию проявилось у магометан и других противников Церкви Христовой при получении известия о переводе Преосвященного Андрея из Казани в Сухум. Они не скрывают своей радости в виду этого события".

Следует признать при этом, что оптимизм противников православной миссии в Казанской епархии в известной мере оправдался: после отъезда отсюда епископа Андрея, произошедшего 29 августа 1911 г., равноценной замены ему здесь так и не нашлось. Ранее сосредотачивавшиеся в одних архиерейских руках миссионерские и общественно-церковные функции в том же августе были распределены между пятью лицами, что отнюдь не способствовало их столь же эффективному, как при епископе Андрее, исполнению.

Сам отъезд владыки из Казани, последовавший после совершённой им в Казанском Спасо-Преображенском монастыре литургии, судя по описанию "Известий по Казанской епархии", представлял собой прямо-таки душераздирающее зрелище. "Несмотря на то, что литургия началась ранее обыкновенного, - сообщалось, в частности, в этом журнале, - просторный храм не мог вместить всех, желавших помолиться с Владыкой. В храме чувствовалось печальное настроение, с чем прекрасно гармонировало стройное, но торжественно-печальное пение спасского хора. Проповедь Владыки, произнесённая здесь, очень часто прерывалась плачем богомольцев, так что Владыке стоило большого труда довести её до конца. Кончилось богослужение, а богомольцы не думали ещё уходить из храма. В то же время двор Спасского монастыря был полон народа, ждавшего выхода Владыки. Многие знали, что Епископ Андрей в этот день должен отбыть из Казани, но никто точно не мог сказать, в каком часу и на каком пароходе. Густая толпа народа не давала Владыке возможности пройти к карете: кто спешил получить его благословение, кто в последний раз увидеть лицо любимого Владыки. Стоило больших усилий Владыке пройти до кареты, ещё больших - уехать: многие руки держали колёса её и не давали ей двинуться. Стояли плач, стон и вопль мног..."

Подобная же история повторилась и на пароходной пристани, которая "переполнилась до такой степени, что только усилия полиции помогли Владыке попасть на пароход". "Когда пароход, - сообщалось в "Известиях...", - отходил от пристани, поднялся такой плач провожавших, что только каменные сердца могли удержаться от слёз. По лицу самого Владыки струились слёзы..."
"В ТРИ ДНЯ ПРОСТО СЛУЧИЛОСЬ УМОПОМРАЧИТЕЛЬНОЕ"

В Сухумской епархии епископ Андрей с привычным ему усердием продолжил миссионерскую деятельность, за короткий срок своего пребывания в Абхазии успев проявить себя в деле христианизации местных народов, а также выступить с просьбой к властям о недопущении мусульманских мулл в среду абхазов с целью предотвращения их исламизации и отуречивания (которая, однако, так и не была удовлетворена). Одновременно с этим владыка попытался на культурно-исторической почве примирить абхазов с грузинами (между которыми и тогда существовали заметные трения), а также возродил местную церковно-археологическую комиссию. Здесь же с января 1912 г. начал издаваться основанный епископом Андреем первый в Сухумской епархии печатный церковно-миссионерский журнал "Сотрудник Закавказской миссии".

"После епископа Гавриила[25] и перевода [В.А.]Геймана из Сухумского округа, - говорилось, в частности, в изданном в 1913 г. "Путеводителе по городу Сухуму и Сухумскому Округу с историко-этнографическим очерком", - христианство поколебалось и магометанское учение стало пускать свои корни в Абхазии, но есть полная надежда, что новый Сухумский епископ Андрей, при своей энергии и неустанном труде, даст христианству по-прежнему своё первенствующее место. Разъезды по епархии, частые проповеди, знакомство с нравами и обычаями вверенной ему паствы, общая симпатия, которую он так скоро завоевал себе, неутомимая энергия и апостольский образ жизни, а также издание особенного специального духовного журнала "Сотрудник" - первого печатного органа за всё время существования епархии - обязательно привлекут к нему сердца мирян. При этом надо отметить, что достопочтенный архипастырь энергично взялся за восстановление древних памятников христианства. Надо только, чтобы высшая духовная власть помогла ему в развитии церковно-приходских школ. Коли безграмотные турецкие вероучители сумели завоевать расположение тёмного люда, то подготовленные миссионеры, относясь к делу с любовью и усердием, могут ещё больше завоевать себе такое расположение, имея во главе не канцеляриста, не карьериста, а поклонника живого дела".[26]

Очевидно, что епископ Андрей и здесь - на Кавказе - оставался полностью верен своему миссионерскому долгу. "Отрадно, - сообщалось в том же "Путеводителе", - что епископ Андрей знакомится с самыми заброшенными уголками своей епархии. Его посещение Бедийского храма останется навсегда памятным в жизнь населения. Его проповеди, его задушевную речь слушала 10 тысячная толпа.

А недавнее его посещение Псхувского перевала, где приютилось до 50 домов христиан, разве не вызывает общее удивление? Преосвященный проник туда с одним провожатым, сделав по самым трудным тропам, в течение двух суток 80 вёрст".

Вместе с тем, за два с небольшим года своего пребывания в Сухуме, епископ Андрей привычными для себя критичными высказываниями относительно тогдашнего состояния церкви и неосознанной в полной мере ответственности верховной власти за происходящие в общественно-церковной жизни негативные процессы оставил у некоторых новых знакомых весьма неоднозначные впечатления о себе. Так, например, знаменитый монархист князь Н.Д.Жевахов в оставленных им воспоминаниях назвал епископа Андрея человеком "путаным" и известным "своими антимонархическими взглядами", что, впрочем, могло быть навеяно не только "нестандартными" высказываниями самого владыки, но и распространявшимися о нём среди недоброжелателей слухами. А тех, кому его нелестные замечания были не по душе, предостаточно имелось и в местах служения владыки, и в столице Российской империи.

Не продержав на Сухумской кафедре епископа Андрея и двух с половиной лет, 22 декабря 1913 г. Св.Синод назначает его Уфимским и Мензелинским (позднее - уже в советское время - он был также возведён в сан архиепископа). Но этот новый перевод вряд ли являлся для него столь же болезненным, как перевод из Казани в Сухум. Учитывая, что общая религиозная ситуация в Уфимской губернии немногим отличалась от таковой в хорошо знакомой ему Казанской губернии, можно утверждать, что владыка вернулся "домой".

Служа в Уфимской губернии, он продолжил свою активную общественную и миссионерскую деятельность, которая, в отличие от казанского и сухумского периодов его служения достаточно подробно описана в отечественной исторической литературе. Самое начало нового - уфимского - периода его жизнедеятельности оказалось достаточно спокойным, однако дальнейшие повороты истории, закружившие Россию в вихре "германской" войны и кровопролитного гражданского противостояния, наполнили её достаточно неожиданным и противоречивым содержанием.

В 1915 г. епископ Андрей, вместе с А.Н.Деревицким и М.А.Миропиевым, выступил инициатором создания в Уфе известного "Восточно-Русского Культурно-Просветительного Общества" (ВРКПО), деятельность которого, а также роль в ней владыки, хорошо раскрыты в статьях современных уфимских исследователей Н.П.Зиминой и К.В.Максимова[27], не требующих дополнительного пересказа. Как и следовало ожидать, новое общество, учредительное собрание которого состоялось 2 февраля 1916 г., стало придерживаться в своей деятельности славянофильского направления. Что же касается епископа Андрея, то он вскоре был избран почётным председателем его Совета. Согласно уставу ВРКПО, его целью являлось "содействие развитию духовных и материальных сил русской народности в восточной части России", а одними из основных задач - укрепление среди местного русского и инородческого населения "исконных русских начал преданности Церкви, Царю и Отечеству", а также сближение инородцев с русскими "на почве взаимного уважения и приобщения к русской образованности и гражданственности". В связи с этим, а также, учитывая факт вхождения в Совет ВРКПО некоторых известных уфимских правых монархистов, можно предположить, что епископ Андрей решил воплотить в этом обществе свои идеальные "казанские" представления о том, какими на самом деле должны быть славянофильские русские патриотические организации - без опасных крайностей и "политической партийности", а также едиными в мыслях и поступках с ведомыми ими православными инородцами.

С 1916 по 1918 гг. ВРКПО издавало под руководством епископа Андрея свой журнал "Заволжский Летописец". Кроме этого, в те же годы общество выпускало в Уфе первую газету для крещёных татар "Дус" ("Друг"), печатавшуюся на "кряшенском" языке (своеобразном диалекте татарского) алфавитом Н.И.Ильминского (кириллическим шрифтом), которую выписывали, в том числе, и мусульмане. Весьма странно в связи с последним обстоятельством выглядит, кстати сказать, "заключение" одного из нынешних казанских "татароведов" Р.У.Амирханова о том, что "Дус", вкупе с издававшейся в Вятке газетой "Сугыш хабарлярэ" ("Военные вести"), выходившим в Париже на русском языке журналом "Мусульманин" и петербургской газетой "В мире мусульманства", "ничего общего с татарской национальной прессой не имели". "Достаточно напомнить, - приводит он в подтверждение этого вывода "убойный" аргумент, - что издателем газеты "Дус" являлось "Восточно-русское миссионерское общество".[28] Видимо, по мнению Р.У.Амирханова, под определение "татарской национальной прессы" уже по самому своему определению не могут подпадать православные и не оппозиционные издания. "Крещёные татары" же, судя по всему, как часть татарского народа, им в расчёт и вовсе не берутся (хотя, конечно, современных кряшен подобное логическое заключение вряд ли способно сильно расстроить).

Несомненно, пастырская, миссионерская и общественная деятельность епископа Андрея в Уфе не ограничивалась лишь упомянутыми выше эпизодами, а была ещё более насыщенной и многогранной. Но это уже является темой отдельного повествования.

Нескрываемое воодушевление епископ Андрей испытал в связи с известием о вступлении России в войну с Германией и её союзниками, искренне считая, что русская армия выполняет в ней освободительную миссию. Как истинный славянофил, с огромной радостью воспринял он весть о том, что: "Наш Верховный Главнокомандующий, Великий Князь Николай Николаевич уже сказал великое слово братской любви братьям полякам". В своей брошюре "Исполнение славянофильских предсказаний", изданной в 1914 г. в Уфе, епископ Андрей торжествовал: "Сбывается пророчество славянофилов: "Орлы Славянские взлетают"... Начинается новая страница всемирной истории; полное освобождение славян, эпоха их самостоятельного политического бытия, полное нравственное торжество России в международной политике...

Остаётся теперь пожелать и ждать на Руси торжества церковных начал, отрезвления русского народа, свободного голоса Церкви в церковных делах и прекращения партийной брани". Но надеждам этим, как известно, сбыться было не суждено.

Вместе с тем, многие речи и статьи владыки уфимского периода его служения свидетельствуют о том, что в последние предреволюционные годы и непосредственно во время февральско-мартовских событий 1917 г. епископ Андрей, считавший главнейшим предназначением Царствующего Дома Романовых защиту и прославление православия, испытал сильное разочарование в его представителях, не сумевших предотвратить скатывание к социальной и духовной катастрофе. Осознавая, что кризис власти в России приобретает угрожающие масштабы, он в числе немногих авторитетных иерархов РПЦ выступил против Г.Е.Распутина, в личности которого усматривал разрушительное начало, предупреждая Императора Николая II о том, что его влияние может возыметь самые трагические последствия.

Духовный максимализм епископа Андрея тех лет в полной мере воплотился в его высказывании 1914 г. о том, что: "Славянофилы и признавали государственность лишь как защиту Божией правды от всякой земной неправды". Так же, безусловно, считал и сам владыка, для которого понятия "самодержавие" и "монархия" имели смысл лишь при обязательном условии соблюдения ими своих святых обязанностей по защите "Божией правды от всякой земной неправды". Однако, по мнению епископа Андрея, императорская власть с таковой задачей справлялась к этому времени всё хуже и хуже. Явно не сбывались и ожидания владыки, связанные с освободительной миссией русской армии.

Однако, несмотря на это, представлять епископа Андрея в образе либеральствующего "буревестника революции" - дело весьма неблагодарное. Крушение монархии он расценил как огромную трагедию, но трагедию закономерную, ставшую следствием вековых отступлений от традиционных принципов русского миропорядка.

"Все иллюзии, которыми жили люди ещё недавно, - цитировал 22 марта 1917 г. "Голос Казани" его слова из статьи, помещённой в одной из центральных газет, - все они разлетелись в прах; всё то, чем жили отцы и деды наши, все идеи, которым они служили с таким иногда самопожертвованием, весь тот строй русской жизни, которым жила Россия двести лет, вдруг разлетелся, как карточный домик, в три дня просто случилось умопомрачительное! Нечто совсем невероятное ещё неделю тому назад сделалось действительностью".

По мнению епископа Андрея, в "той трагической катастрофе, которая постигла только что отошедший в область истории режим", оказался повинен он сам, ибо допустил вырождение самодержавия. "Моё мнение таково: - продолжал он, - это случилось потому, что режим этот был в последнее время беспринципный, грешный, безнравственный. Самодержавие русских царей выродилось сначала в самовластие, а потом в явное своевластие, превосходившее все вероятия. Против этого восстали в своё время те прекрасные, чистейшие в нравственном отношении философы-христиане, которые известны под именем славянофилов. Они напоминали русским царям, что их самодержавие есть либеральнейшая власть, не мыслимая без гарантии личности, без свободы вероисповедания и свободы слова. Но замкнутые самомнением уши остались глухи для слушания хороших слов. Всё оставалось по старому, и вместо того, чтобы заботиться о совести (православии), заботились только о грубой силе (самодержавии)".

Оценив в одном из своих обращений к уфимской пастве действия великого князя Михаила Александровича как "благоразумный, прекрасный поступок", он заметил, что: "Этот шаг его - предоставление народу права его переизбрать - его исторический подвиг и великая его заслуга". Будучи убеждённым сторонником славянофильской православно-монархической традиции, епископ Андрей воспринял поступки отрёкшегося от престола Императора Николая II и его брата как осмысленное и ответственное проявление воли верховных правителей, наделённых властью самим Богом. "Как ко всему этому может и должна относиться всякая верующая христианская душа? - Вопрошал епископ Андрей и сам же отвечал на этот вопрос. - Я знаю, что совесть многих смущена, что многие души ждут ясных указаний того, в праве ли они отречься от прежнего строя. Не изменят ли они "присяге", признав новое правительство Государственной Думы. По этому поводу для успокоения смущённых совестей и я хочу сказать несколько слов.

Прежде всего, должен сказать, что ни о какой "присяге" не может быть речи. Отречение от престола императора Николая II освобождает его бывших подданных от присяги ему". В одной из своих статей он выразился ещё более резко, заявив, что "рухнула власть, отвернувшаяся от Церкви", и, таким образом, "свершился суд Божий". Однако новая власть, несмотря на ожидания, оказалась значительно беспринципнее, грешнее и безнравственнее прежней, что епископ Андрей и признал уже в самом ближайшем будущем.

После февральско-мартовских событий 1917 г. епископ Андрей рассматривался в качестве наиболее предпочтительной кандидатуры на пост митрополита Петроградского, но, будучи сторонником выборности духовных лиц, отказался от этого назначения. Его заявления, проповеди и статьи производили небывалый фурор в российском обществе, хотя он не говорил и не писал в них практически ничего нового для себя. Единственным заметным "новшеством" явилось, пожалуй, то, что владыка впервые в полный голос заявил о возможности "воссоединения старообрядческой Церкви с православною". В апреле 1917 г. уже успевший прослыть "либералом" епископ Андрей был включён в новый состав так называемого "революционного" Святейшего Синода.

Однако истолкованный многими в качестве "либерализма" духовный максимализм епископа Андрея начал вскоре преподносит представителям "нового строя" неожиданные "сюрпризы". Так, уже в августе 1917 г. владыка опубликовал "Открытое письмо министру-предс.[едателю] А.Ф.Керенскому", в котором, после дежурного выражения уверенности в "глубоком патриотизме" последнего, откровенно вопрошал: "А что делается сейчас в России? Во что обратилось наше отечество? Ведь это же ужасно! - но это факт: наша родина - это арена для всяких преступлений и насилий... - Грабят церкви, грабят монастыри, грабят богатых, грабят даже бедных, если у них имеется лишняя корова или лишняя коса... А потом прибавляют: "Благодари ещё Бога, что эта коса не прошлась по твоей голове", а потом с награбленными косой, плугом, сапогами идут, не стесняясь и никого не стыдясь рядом в свою деревню - до следующего грабежа.

Это ли не расцвет русского социализма? Это ли не торжество демократии? Такой социализм дикарей скоро может выродиться в коммуну, от которой до людоедства останется только один шаг...

Ещё немного и всё оружие, находящееся в руках нашего "Христолюбивого" воинства, обратится только на самоистребление, когда "постановят" сначала истребить буржуев первой степени, а потом будут грабить тех буржуев, у которых только имеются лишние сапоги..."[29] Владыка искренне убеждал А.Ф.Керенского в том, что: "Нужна власть! Нужна сильнейшая власть! Но эта власть должна быть в руках безукоризненно чистых и в руках людей, понимающих "религиозную психологию народа".

Он напомнил "министру-председателю" высказанную ему при недавней личной встрече в высшей степени прорицательную мысль о том, что "отделение церкви от государства не страшно для Церкви, но для государства страшно его собственное отделение от Церкви". Вспоминая переданную им А.Ф.Керенскому просьбу солдат "не уничтожать присяги и не вводить в солдатскую жизнь безрелигиозности", епископ Андрей отмечал, что "отделить русский народ от Церкви значит - создать разбойничью толпу из людей, которые ещё вчера были уверены в своей совестливости". "Православная Церковь, - писал он, - это царство человеческих совестей; отделить в России государство от Церкви - это значит отделить народ от его совести, лишить его жизнь всяких нравственных устоев. Это сейчас у нас и произошло: мы переживаем эпоху уродливого отдарства от Церкви, т.е., всеобщего, преступного грабительского настроения с полным забвением всяких нравственных устоев... Грабят и прибавляют без всякой иронии: "Такова народная воля"..."

На проходившем в том же августе 1917 г. в Москве Государственном совещании епископ Андрей предложил создать беспартийное "министерство спасения отечества", обещая, что оно получит благословение Всероссийского Церковного Собора. Но, осознав нежелание новых властей мыслить христианскими категориями, уже в сентябре 1917 г. он высказался за прекращение всяких контактов с государственными органами, обвинив их в проведении антицерковной политики. В октябре того же года епископ Андрей был выдвинут от Уфимской губернии кандидатом в члены Учредительного Собрания. Причём, одновременно с этим владыка ни на минуту не забывал и об общественной деятельности, организовав в Уфе приют для солдатских детей-сирот и выступив инициатором создания первого русского церковно-приходского кооператива "С заботой о бедняках", открытого 1 июля 1917 г.

События октября 1917 г. епископ Андрей первоначально расценил как заговор Германского генерального штаба и призывал бороться с немецко-еврейским заговором, орудием которого считал большевизм. Однако уже в январе 1918 г. он смягчил своё отношение к большевикам, выразив мнение, что это заблуждающиеся русские люди, которые ещё могут исправиться. Когда же стало очевидным, что большевики исправляться не собираются и, преследуя, по словам епископа Андрея, "хорошую цель", средством её достижения делают насилие, насаждая государственный деспотизм и богоборчество, он открыто встал к ним в оппозицию.

Дальнейшая судьба епископа Андрея в значительной степени известна: он прошёл трудный и достаточно извилистый путь на русскую Голгофу, закончившийся мученической смертью 4 сентября 1937 г. в ярославской тюрьме.[30] Исследователи жизни владыки по-разному оценивают послереволюционный период его деятельности, "растаскивая" цельную натуру епископа Андрея на эпизоды, конфликты и цитаты. Но как бы то ни было, как бы ни неудобен оказывался владыка для того или иного "одноканального" восприятия отечественной истории, очевидным является то, что вся его жизнь являла собой подвиг во имя христианской любви, Святой Руси и многострадального русского народа. И уже самим этим подвигом он в полной мере искупил все те человеческие грехи, которые сам же постоянно признавал за собой и в которых каялся перед всем православным народом.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Учитывая, что наполненная до краёв не только подвижническими свершениями и духовными подвигами, но также неоднозначными и, на первый взгляд, даже противоречивыми поступками, жизнь епископа Андрея, не может ещё считаться в достаточной мере изученной и осмысленной во всей своей целостности, нет ничего удивительного в том, что взгляд на неё "из Казани" значительно отличается от взгляда "из Уфы" или, скажем, "из Джорданвилля" и, тем более, от взгляда "из катакомб". Отнюдь не в последнюю очередь это объясняется степенью доступности к основным массивам источников о том или ином её периоде. Одновременно, не вызывает сомнений, что богатое духовное наследие епископа Андрея является одним из бесценных ключей не только к осмыслению прошлого, но и к пониманию современного состояния православия, русского народа, его государственности, социально-политической и культурной жизни.

В связи с этим я обращаюсь ко всем, кому не безразличны богословские, общественные и миссионерские идеи епископа Андрея, по возможности глубже изучать его многочисленные проповеди, воззвания и статьи, открыто делясь на сей счёт своими соображениями и замечаниями с историками. Думаю, что только так - через конструктивную аргументированную дискуссию - мы сможем приблизиться к целостному пониманию этой неординарной личности и достойной её истинным масштабам оценке.

Игорь Евгеньевич Алексеев, кандидат исторических наук (Казань)
________________________________________

СНОСКИ:
1. Согласно определению Н.Н.Брешко-Брешковского. - И.А.
2. "В XIX веке, - писал М.Л.Зеленогорский, - в роду вновь возобладали военные традиции: дядя будущего епископа Леонид - адъютант Нахимова, впоследствии сам адмирал, оставивший интересные мемуары; две тётки были замужем за морскими офицерами - участниками Севастопольской обороны; другой дядя - адмирал - участник обороны Порт-Артура. Отец десять лет служил на флоте и пожелал, чтобы оба его сына - Александр и Алексей - учились в кадетском корпусе, который закончил он сам и его братья". - И.А.
3. Здесь и в ряде других случаев цитируются фрагменты из помещённого в книге М.Л.Зеленогорского "Краткого жизнеописания епископа Уфимского Андрея...", которое приводится в последней с разъяснением, что: "Это воспоминание записано иною, игуменом Илиёй в Уфе от благочестивой христианки Шаминой Елены Ивановны, проживающей в городе Уфе". - И.А.
4. Известно, в частности, что он являлся одним из немногих почётных членов "Русского Собрания", а также почётным членом его Казанского отдела и "Казанского Общества Трезвости". "Преосвященным Антонием, бывшим ректором дух.[овной] академии, - говорилось, в частности, в отчёте о деятельности последнего с 1 сентября 1899 г. по 1 января 1901 г., - совершались молебствия при всех начинаниях Общества, и руководимые им студенты принимали деятельное участие в просветительной деятельности Общества". - И.А.
5. Впоследствии он стал почётным членом КОТ. - И.А.
6. Строительством и обустройством собственного храма общество занималось без малого шесть лет. Решение приступить к его возведению было принято на очередном заседании Комитета КОТ 4 мая 1901 г. Мысль об устроительстве храма принадлежала будущему епископу Чистопольскому Анастасию (в миру - А.И.Александрову), через которого поступило и первое пожертвование на него. Первоначальные план и смету строительства храма безвозмездно составил архитектор И.И.Колмаков, который был избран за это членом-соревнователем КОТ. Вначале казанские трезвенники планировали возвести большой храм, но со временем выяснилось, что таковой "не мог быть выстроен, так как средства общества были очень малы", по причине чего пришлось значительно подкорректировать масштабы строительства. Храм во Имя Всемилостивого Спаса, ставший духовным центром казанских трезвенников, эрэсовцев и представителей близких к ним просветительно-благотворительных и общественно-политических организаций, открылся 27 апреля 1907 г. на улице Подлужной в городе Казани. Освятил Храм во Имя Всемилостивого Спаса епископ Чистопольский Алексий (в миру - А.Я.Дородницын). Первым старостой его был избран профессор А.И.Александров (впоследствии старостой храма продолжительное время являлся известный профессор Н.Ф.Катанов), а священником стал о. А.М.Троицкий. - И.А.
7. Позднее - в N 8 журнала "Деятель" за 1904 г. - было также опубликовано его слово "На память о Сарове", произнесённое в храме Живоносного источника в Саровской пустыни 17 июля 1903 г. - И.А.
8. Цит. по: Новомученик Епископ Андрей Уфимский. - https://rpnsd.ru/rusorth/archiv/1-uhtomsky.html
9. В оригинале протокола первоначально вместо "похлопотали" содержалось выражение "постарались провести". - И.А.
10. Так, на первых порах он особенно недоумевал по этой части относительно деятельности "Общества церковных старост и приходских попечителей города Казани", периодически вопрошая: "Где наше "общество" церковных старост!?". - И.А.
11. Весьма показательно, что, по примеру Казанской епархии, к 1911 г. подобные же викариатства были учреждены с миссионерской целью в Астраханской и Ставропольской епархиях. - И.А.
12. В других источниках - "комиссии". - И.А.
13. Данный адрес, датированный 16 декабря 1907 г., был опубликован в газете "Казанский Телеграф" 8 февраля 1908 г. Причём, здесь же сообщалось, что поднесён он епископу Андрею был только "на днях". - И.А.
14. Создание "Общеприходского Благотворительного Дома" было поручено Комитету общим собранием приходских советов города Казани 27 января 1911 г. - И.А.
15. Цит. по: Письма П.А.Столыпина С.М.Лукьянову / https://hronos.km.ru/libris/stolypin/stpn_luk.html
16. См.: Фотогалерея / https://www.kryashen.ru/index5.php?link=15
17. Во имя трёх небесных покровителей казанских - святителей Гурия, Варсонофия и Германа. - И.А.
18. Однажды епископ Андрей провёл между означенными народами прямую параллель, заявив, что "мы должны, по крайней мере, собрать около Церкви тех - и эллинов и иудеев, т.е. русских и инородцев, которые любят св. Церковь и готовы ей служить, но не умеют, как за это взяться". - И.А.
19. Цит. по: Зимина Н., Максимов К. Восточно-Русское Культурно-Просветительное Общество (забытые страницы нашей истории) // Библиотека периодической печати / Русская линия. - https://old.rusk.ru/st.php?idar=103433
20. Имелся в виду тогдашний епископ Чистопольский, ректор КДА Алексий (А.Я.Дородницын). - И.А.
21. Цит. по: Письма П.А.Столыпина С.М.Лукьянову / https://hronos.km.ru/libris/stolypin/stpn_luk.html
22. Ранее оно фигурировало в документах, как "Особое совещание для выяснения положения Поволжского Края в культурном отношении" при министерстве внутренних дел. - И.А.
23. Причём, судя по всему, решился он на сие предприятие, что называется, "на свой страх и риск", устав ждать, когда понимание его необходимости созреет, наконец, в столицах. Недавно мною была обнаружена копия датированной 25 января 1909 г. записки действительного члена "Московского кружка дворян, верных присяге", уфимского дворянина Н.И.Бунина под названием "Несколько слов к мусульманскому вопросу в России", проливающей дополнительный свет на историю обсуждения в черносотенных "верхах" вопроса о создании право-монархических мусульманских организаций. "Весной 1907 г., - писал в ней, в частности, Н.И.Бунин, - когда я был у Владимира Андреевича Грингмута, то изложил ему свои соображения о необходимости открывать союзы мусульман с народом русским, как на одно из средств борьбы с панмусульманством.
Влад. Андр. одобрил мой проект, принял докладную записку и на Московском съезде представителей монархических партий поручил профессору Владиславу Францевичу Залескому разобрать этот вопрос и составить устав союза мусульман с народом русским.
Весной 1908 г. на Петербургском съезде представитель союза русского народа Влад. Франц. [Залеский] представил на рассмотрение съезда устав союза мусульман с народом русским, но съезд устав просмотреть отказался и нашёл сближение мусульман с народом русским излишним. Такое постановление по меньшей мере странно. Провинциальная жизнь выдвигает вопросы, успешное решение которых иногда зависит от быстроты их решения, а Петербург, далёкий от жизни, запросы провинциальной жизни признаёт излишними и обходит их молчанием.
Я буду считать себя счастливейшим человеком, если настоящий мой доклад возбудит в г.г. членах кружка дворян живой интерес к мусульманскому вопросу. Мы, люди русские, не должны забывать, что "зелёное знамя пророка" не жидовская красная тряпка. Мусульман в России около 40 миллионов, и, если они поднимут зелёное знамя, то сумеют постоять за себя и свои интересы, и много русской крови прольётся тогда.... Но да не будет так". (Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 1. Оп. 6. Д. 607. Л. 136 об.)
24. Данное прошение было отправлено в Казань 13 августа 1911 г. телеграммой из села Нырты (Завод Нырты) Мамадышского уезда, в котором с января 1907 г. функционировал отдел СРН. - И.А.
25. Речь идёт об "апостоле Абхазии" - епископе Имеретинском Гаврииле (в миру - Г.М.Кикодзе) (1825-1896). - И.А.
26. Цит. по: Путеводитель по городу Сухуму и Сухумскому Округу с историко-этнографическим очерком. - https://www.apsny.ge/cgi-bin/news/viewnews.cgi?id=20051016503089512013&style=print&tmpl=print
27. См., например: Зимина Н.П. Епископ Уфимский Андрей (Ухтомский) и деятельность Восточно-русского культурно-просветительного общества в г. Уфе (1916 - 1919 гг.) // Российское Объединение Исследователей Религии / https://www.rusoir.ru/print/04/19/ ; Зимина Н., Максимов К. Восточно-Русское Культурно-Просветительное Общество (Забытые страницы нашей истории) /// Библиотека периодической печати // Русская линия / https://old.rusk.ru/st.php?idar=103433
28. Амирханов Р.У. Татарская дореволюционная пресса в контексте "Восток - Запад" (на примере развития русской культуры). - Казань: Татарское книжное издательство, 2002. - С. 77.
29. Цит. по: Открытое письмо министру-предс. А.Ф.Керенскому" / https://www.katakomb.ru/7/Kerenski.html
30. По другим сведениям, архиепископа Андрея выслали в Архангельскую область, где он и завершил свой жизненный путь в 1944 г. - И.А.
________________________________________

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА:

Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 4. Оп. 1. Д. 125513. Л. 1 и об., Д. 127829. Л.л. 1 - 2 об., 18 об., 20 - 22;
Алексеев И.Е. Во имя Христа и во славу Государеву (история "Казанского Общества Трезвости" и Казанского отдела "Русского Собрания" в кратких очерках, документах и комментариях к ним): В двух частях. - Часть I. - Казань: Изд-во "Мастер Лайн", 2003. - 304 с.;
Алексеев И.Е. Полемика казанских черносотенцев с последователями системы Н.И.Ильминского // Материалы научно-практической конференции на тему "Этнические и конфессиональные традиции кряшен: история и современность". - Б.м. [Казань]: Кряшенский приход г. Казани, 2001. - С.с. 79 - 83.;
Алексеев И.Е. Русское национальное движение в Казанской губернии и Татарстане: конец XIX - начало XXI веков (опыт словаря). - Казань: "Мастер Лайн", 2004. - 322 с.;
Алексеев И.Е. Чёрная сотня в Казанской губернии. - Казань: Издательство "ДАС", 2001. - 335 с.;
Андрей // Татарская энциклопедия: В 5 т. / Гл. ред. М.Х.Хасанов, отв. ред. Г.С.Сабирзянов. - Казань: Институт Татарской энциклопедии АН РТ, 2002. - Т. 1: А - В. - С. 151.;
Андрей (Ухтомский Александр Алексеевич) // Русское поле. - https://www.hrono.ru/biograf/andrei_uhtom.htm;
Голос Казани. - 1917. - 22, 30 марта;
Деятель. - 1901. - N 3 (март). - С. 133.; - 1903. - N 2 (февраль). - С. 98.; - 1904. - N 4 (март). - С. 133.; - 1906. - N 12 (декабрь). - С.с. (1) - 3.; - 1913. - N 1 (январь). - С. 23;
Зеленогорский М.Л. Жизнь и деятельность архиепископа Андрей (князя Ухтомского). - Москва: Изд-во "Терра", 1991. - 334 с. + 16 с. илл.;
Известия по Казанской епархии. - 1899. - N 17 (1 сентября). - С.с. 737 - 740.; - N 19 (1 октября). - С. 839.; - 1907. - N 9 (1 марта). - С. 256.; - N 37 (1 октября). - С.с. 1125 - 1126.; - N 42 (8 ноября). - С.с. 1304 - 1309, 1320, 1322.; - 1911. - NN 36 - 37 (22 сентября - 1 октября). - С.с. 1029 - 1060;
Исполнение славянофильских предсказаний / Сост. епископ Андрей. - Уфа: Электро-типография "Сеятель", 1914. - 20 с.;
Казанский Телеграф. - 1906. - NN 3922 (26 февраля), 3928 (5 марта), 3962 (19 апреля), 3967 (25 апреля), 3969 (27 апреля), 3990 (27 мая), 4026 (12 июля), 4030 (16 июля), 4109 (21 октября).; - 1908. - N 4483 (8 февраля);
Личный состав служащих в духовно-учебных заведениях Казанской епархии (1899 - 1900 уч. г.) / Приложение к "Известиям по Казанской епархии" за 1899 г. (N 16). - Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1899. - С. 13;
Латыпова В.В. Андрей // Башкортостан: Краткая энциклопедия. - Уфа: Научное изд-во "Башкирская энциклопедия", 1996. - С.с. 119 - 120;
Латыпова В.В., Исхаков С.М. Андрей (в миру - Ухтомский Александр Алексеевич, князь) // Политические деятели России 1917: Биографический словарь / Гл. ред. П.В.Волобуев. - Москва: Научное изд-во "Большая Российская энциклопедия", 1993. - С.с. 20 - 21.;
Московские Ведомости. - 1908. - N 158 (9 июля);
Наречение и хиротония во Епископа Мамадышского, 3-го викария Казанской епархии, архимандрита Андрея, бывшего наблюдателя миссионерских курсов и наместника Спасо-Преображенского монастыря в г. Казани (От Братства во имя Пресвятой Богородицы при Казанском Кафедральном Соборе). - Казань: Типо-литография Императорского Университета, 1907. - 10 с.;
Первый Волжско-Камский Областной патриотический съезд в Казани 21 - 25 Ноября 1908 г. - Харьков: Типография журнала "Мирный Труд", 1909. - С.с. 8, 31 - 32.;
Подгорный М. Отпал ли архиепископ Андрей (Ухтомский) в старообрядческий раскол? // Русская Катакомбная Церковь Истинных Православных Христиан. - https://katakomb.postart.ru/whoiswho/arh_andrey.htm;
Русь Православная и Самодержавная. - 1908. - N 29;
Сотрудник Братства Святителя Гурия. - 1911. - N 6 (6 февраля). - С.с. 83 - 89., - N 32 (7 августа). - С. 501.

Источник:
https://www.rusk.ru/analitika/2006/08/12/smirennyj_buntar/