4 февраля 1908 г., после молебна в Казанском Кафедральном Благовещенском соборе перед мощами святителя Гурия (Руготина), в зале миссионерских курсов Казанского Спасо-Преображенского миссионерского монастыря (КСПММ) состоялось первое собрание «Кружка сестёр-сотрудниц Братства святителя Гурия»(1). Открыл и вёл его настоятель монастыря, председатель Совета «Братства святителя Гурия» (БСГ), епископ Мамадышский Андрей (Ухтомский), являвшийся также викарным епископом Казанской епархии по миссионерской работе и инородческим приходам и председателем Педагогического Совета Казанских миссионерских курсов (КМК)). Именно он, верный последователь и продолжатель дела выдающегося русского миссионера Н.И.Ильминского, сумел собрать вокруг себя небольшую группу подвижниц, решившихся воссоздать ранее действовавший уже при КСПММ кружок. Инициаторами возрождения кружка выступили несколько женщин с известными в Казани фамилиями - «добрые христианки, предложившие Братству свят[ителя] Гурия своё сотрудничество». В ответ на эту инициативу Совет БСГ выработал для кружка специальные правила, «определяющие его задачи и цели». Охарактеризовав на первом собрании «деятельность прежде существовавшего кружка», епископ Андрей заметил, «что и ныне деятельность сестёр-сотрудниц должна быть направлена, главным образом, по пути христианского служения, чем кто может, - меньшей братии». Конкретизируя свою мысль, он указал, что, между прочим, «заботы сестёр могут быть обращены на сельские храмы в инородческих приходах: в эти бедные храмы нужно шить, жертвовать или иначе приобретать священные облачения, доставлять церковные книги, утварь и проч[ее]; сёстры могут содействовать миссионерству в крае своими заботами по приисканию занятий готовящимся к святому крещению, крестившимся и проч[им]».(2)

 

На призыв владыки откликнулись семь женщин - Александра Владимировна Догель (правнучка генералиссимуса А.В.Суворова), Елизавета Владиславовна Фришман, Надежда Александровна Крупенникова, Глафира Петровна Копец, Ольга Петровна Ермолаева, Зинаида Николаевна Ковалевская и Нина Константиновна Десницкая, из которых первоначально и составился кружок. Возглавил его - в качестве председателя - сам епископ Андрей. Секретарём кружка стал один из верных соратников последнего - преподаватель Казанской учительской семинарии, секретарь Совета БСГ Р.П.Даулей. Первым же постановлением кружка стало решение о приобретении, по просьбе священника села Кукмор, Мамадышского уезда Казанской губернии, «на первые же его средства» плащаницы.

 

16 января 1909 г. архиепископ Казанский и Свияжский Никанор (Каменский) утвердил правила, регламентирующие деятельность «Кружка сестёр-сотрудниц» БСГ. И в том же году кружок приступил к выпуску собственного журнала под названием «Сотрудник Братства святителя Гурия» (СБСГ), аналогов которого не имелось в Казанской епархии ни до начала его издания, ни после прекращения такового. Несмотря на то, что журнал выходил в свет лишь менее трёх лет, он стал весьма заметным событием в деятельности православной миссии, а многие из опубликованных в нём материалов не утратили своей актуальности, практического, научного и теологического значения и по сей день.

 

Идею выпуска специального миссионерского журнала БСГ епископ Андрей, судя по всему, вынашивали уже давно, но скудные финансовые возможности и другие обстоятельства не позволяли осуществить задуманного. Как вспоминал владыка в одном из своих обращений «К нашим читателям» (№ 51 от 23 октября 1910 г.), «в течение десяти лет нам приходилось слышать: вот, если бы у нас, у Братства, был свой журнал, наша деятельность была бы для всех понятна, и мы могли бы расширить круг своих единомышленников». Ещё более актуальной эта задача стала, по его словам, когда «началась, с одной стороны, непозволительная газетная травля всего, чем живёт св[ятая] Церковь, а с другой стороны, явились такие защитники православия, которые ещё более давали поводов злословить его». В результате этого «жизнь тем более настоятельно выдвинула вопрос хотя бы о маленьком издании при Братстве свят[ителя] Гурия, которое бы оправдывало инородческое дело Братства в глазах истинных сынов православной Церкви». Другим важным побуждающим мотивом к изданию журнала послужило неудовлетворительное состояние самой православной миссии. «Вместе с тем, - подчёркивал епископ Андрей, - и деятельность врагов св[ятой] Церкви так усилилась и получила такой интенсивный характер, что для самих миссионеров нужны были постоянные указания: что им делать, на что обращать более внимание, чтобы не переживать снова той нравственной растрёпанности, какая среди отцов и господ миссионеров наблюдалась в 1905 - 1906 годах». Одновременно переживали «большие затруднения в своей деятельности» и «все защитники русского дела среди инородцев».

 

Всё это, как отмечал епископ Андрей, «заставляло некоторых русских деятелей неоднократно (кажется, шесть раз) ходатайствовать пред разными ведомствами о субсидии на издание журнала, который освещал бы русским людям пути к инородческому сердцу, а инородческому уму давал бы указания на русские идеалы». Однако понимание этого начало реально ощущаться со стороны «сильных мира сего» только в 1910 г. Между тем, уже в 1909 г. уставший ждать правительственного благоволения епископ Андрей решил использовать открывшие возможности для того, чтобы осуществить задуманное.

 

5 сентября 1909 г. он проинформировал губернские власти о том, что «Кружок сестёр-сотрудниц» БСГ намерен издавать в Казани «еженедельный духовный журнал под названием Сотрудник Братства Свят[ителя] Гурия» под его ответственным редакторством. А уже 10 сентября 1909 г. и.д. Казанского губернатора, вице-губернатор Г.Б.Петкевич подписал соответствующее «Свидетельство» за № 7900. «Журнал, - говорилось в нём, - будет издаваться по следующей программе: 1/ проповедь свято-отеческая: или оригинальная, или переводная на ближайший праздник; статьи нравственно-догматического содержания; 2/ сведения из жизни и деятельности Братства Свят[ителя] Гурия; 3/ известия из жизни церковной вообще и жизни миссионерской, в частности; о пропаганде инославия и иноверия».(3)

 

В объявлении о подписке на СБСГ на 1910 г. говорилось, что: «Издание журнала «Сотрудник Братства св[ятителя] Гурия» вызвано давно назревшей потребностью иметь орган печати, посвящённый разработке вопросов приволжской инородческой миссии, поэтому редакция, по мере возможности, будет стремиться к тому, чтобы ознакомить русское общество и деятелей инородческого просвещения с положением инородческого дела, не только в Казанской епархии, но и в епархиях, смежных с нею. Редакция охотно уделяет место статьям по изучению ислама и язычества, по этнографии приволжских инородцев, по восточной библиографии, по обозрению татарской печати и проч[ему]; сведениям о радостных и печальных явлениях среди инородцев, способствующим выяснению истинного положения инородческо-просветительного дела в инородческих епархиях, также отводится надлежащее место».(4)

 

Журнал выходил еженедельно «в размере книги», в объёме печатного листа (восьми страниц). Печатался он в Казани: сначала в типо-литографии И.С.Перова (впоследствии - М.П.Перовой), затем - в типографии Казанского Губернского Правления. Первоначально подписка на журнал не планировалась, а цена за отдельный номер предполагалась в три копейки. Но уже в самом скором времени она всё же была объявлена. Стоимость подписки на год - с 1 декабря 1909 г. по 1 декабря 1910 г. - составляла два рубля пятьдесят копеек (с пересылкой иногородним и доставкой в Казани - три рубля), с 1 января 1911 г. - только с пересылкой - три рубля (допускалась рассрочка)(5). Отдельные номера продавались по цене пять копеек за экземпляр в книжной лавке КСПММ. Подписные деньги, пожертвования в издательский фонд «Кружка сестёр-сотрудниц» БСГ, статьи и корреспонденция адресовались на имя председателя последнего (в тот же монастырь, где и располагалась редакция журнала).

 

Как отмечал в № 1 от 1 января 1911 г. СБСГ епископ Андрей, редакция начала своё дело «без всяких средств, без готового материала и только с сознанием необходимости выяснять сынам православной Церкви насущные церковные нужды», но уже через месяц «из материала пришлось делать выбор, а к концу года остались неиспользованными произведения таких авторов, как Н.И.Ильминский и Вл.П.Череванский».

 

Одним из главных духовных покровителей журнала являлся архиепископ Казанский и Свияжский Никанор, по словам епископа Андрея, «всегда ободрявший редакцию «Сотрудник[а]» в её деятельности и милостиво присылавший в её распоряжение свои статьи и заметки». Кончина казанского архиерея, последовавшая 27 ноября 1910 г. - в день выхода последнего (за означенный год) номера СБСГ - была воспринята его сотрудниками как «великая потеря».(6)

Внешне деятельность самих «сестёр-сотрудниц» была в журнале практически незаметна. Но из отрывочных упоминаний известно, что их личный вклад в его издание был весьма ценным. Так, в 1910 г. тридцать номеров журнала были объединены в одно издание под общей обложкой с названием «О просвещении приволжских инородцев»(7), посвящённое проходившему в том же году Казанскому миссионерскому съезду. В предисловии к нему епископ Андрей писал: «Выпуская этот первый том «Сотрудника Братства свят[ителя] Гурия», считаю своим нравственным долгом принести глубокую благодарность Кружку сестёр-сотрудниц Братства, которые дали возможность иметь в печати много интересного для миссии материала. В частности, долг пред правдою обязывает меня признаться, что даже и редакционная работа за всё время издания «Сотрудника» лежит почти всецело на одной из сестёр-сотрудниц Братства свят[ителя] Гурия О.П.Ермолаевой, что позволяет мне заниматься исполнением других моих обязанностей.

 

Приношу искреннюю благодарность и всем моим сотрудникам, кто поделился своими мыслями на страницах нашего маленького журнала по вопросам о просвещении приволжских инородцев. Если кто дорожит судьбою нашего бедного, но пока единственного в Приволжьи миссионерского периодического издания, то пусть поможет ему в ближайшем будущем и делом, и словом».(8)

 

Помимо журнала, в 1911 г. «Кружком сестёр-сотрудниц» БСГ была выпущена небольшая, но весьма любопытная книга «Во славу Божию». В неё вошли: работа известной православной миссионерки М.А.Черкасовой «Наискорейший способ научения чтению и письму»(9), а также отредактированные епископом Андреем рукописи самой Марии Александровны «Как Пресвятая Богородица меня исцелила» (1898 г.) и её сотрудницы - православной арабки А.Д.Абдо «Об основании Бейрутских школ Императорского Православного Палестинского Общества» (1909 г.). Рукописи эти привезла из Бейрута одарённый педагог, публицист и этнограф С.В.Бобровникова (урождённая Чичерина)(10) (1867 - 1918) - супруга педагога-просветителя Н.А.Бобровникова (приёмного сына выдающегося русского миссионера Н.И.Ильминского и брата жены «апостола чуваш» И.Я.Яковлева), племянница русского правоведа и философа Б.Н.Чичерина и сестра будущего народного комиссара по внешним делам РСФСР (затем - СССР) Г.В.Чичерина.

 

Весной 1909 г. она посетила несколько учебных заведений «Императорского Православного Палестинского Общества» в Палестине и Сирии, где, как отмечала сама С.В.Бобровникова в предисловии к означенной книге, наиболее сильное впечатление на неё произвели «учебные заведения этого общества в Бейруте, руководимые Марией Александровной Черкасовой». «В них, - писала она, - я встретила не только замечательную постановку учебного дела и выдающиеся успехи учащихся в русском языке, но и образцово поставленное воспитательное дело. Учащие и учащиеся с Марией Александровной во главе образуют как бы одну большую семью. Весь распорядок школы, вся жизнь её держится уважением и любовью к «Маме-Московите», так зовут Марию Александровну православные жители Бейрута».(11)

Здесь М.А.Черкасова и А.Д.Абдо и передали С.В.Бобровниковой «две чрезвычайно интересные и поучительные рукописи», которые она предполагала напечатать вместе с описанием посещённых ею палестинских и сирийских школ, но оставила эту затею из-за расстроившегося здоровья, решив опубликовать их отдельным изданием.

 

Выход в свет «нового издания» сестёр-сотрудниц был 30 июля 1911 г. анонсирован «Казанским Телеграфом», сообщившем о том, что «в этой небольшой, но содержательной книжке» описывается, как простая русская женщина «просвещала православных арабов города Бейрута, какими средствами она добивалась в этом блестящих успехов». «В этой книжке, между прочим, - подчёркивалось в газете, - излагается г[оспо]жой [М.А.]Черкасовой новый способ обучения детей грамоте, заменяющий известный звуковой метод барона Корфа».(12) Средства от продажи книги (15 копеек за экземпляр) поступали «на обучение детей» в Покровской просветительной крещёно-татарской женской общине Мамадышского уезда Казанской губернии (https://www.rusk.ru/analitika/2008/04/05/iz_istorii_sozdaniya_pokrovskoj_prosvetitel_noj_krewyono-tatarskoj_zhenskoj_obwiny_mamadyshskogo_uezda_kazanskoj_gubernii/).

 

Исследования С.В.Чичериной (Бобровниковой) помещались и на страницах самого СБСГ: например, отрывок из одного из её докладов «Инородцы-магометане (татары, башкиры, киргизы)» (№ 9 от 31 января 1910 г.) и статья «Сила и объединение мусульман» из книги «О языке преподавания в школах для восточных инородцев» (№ 46 от 18 сентября 1910 г.). В последней она, в частности, пришла к выводу о необходимости «принять все меры к защите крещёных и язычествующих инородцев от поглощения исламом» и для того, «чтобы крещёные инородцы в отношении пользования природным языком имели те же права, как и татары-мусульмане», а также - ничем не содействовать «слиянию отдельных мусульманских племён в одну мусульманскую нацию».

 

В журнале можно встретить также статьи и комментарии за подписью «О.Ермолаева» и «О.Е.», которые, скорее всего, принадлежали Ольге Петровне Ермолаевой: к примеру, «Братская Жизнь» (№ 20 от 18 апреля 1910 г.). В № 35 от 3 июля 1910 г. был также помещён её доклад на Казанском миссионерском съезде 1910 г. «О призвании женщины на служение Миссии».

Помимо этого, мне удалось обнаружить ещё две брошюры, автором и составительницей которых являлась О.Ермолаева: «О мирянах и иерархии» (с припиской на обложке - «издание передано Кружку сестёр-сотрудниц Братства Свят[ителя] Гурия») (Казань, 1909 г.) и «О Бедийском Храме» (издание «Сухумской Церковно-Археологической комиссии») (Сухум, 1913 г.).(13) По большому счёту, СБСГ являлся своего рода информационным «мотором» деятельности «Кружка сестёр-сотрудниц» БСГ, хотя большого размаха таковая приобрести так и не успела. Тем не менее, как отмечалось в подготовленном О.Ермолаевой для Казанского миссионерского съезда 1910 г. докладе, «малый Круж[ок] Сест[ёр] Сотр[удниц] за 1½ года своего существования успел уже оказать разнообразную материальную и нравственную помощь в разных областях школьно-миссионерского дела».(14)

 

Дальнейшая судьба сотрудниц «сестричества» (особенно - после революционных событий 1917 г.) сложилась по-разному. Но большинство из них оставались верными делу христианского служения и своему духовному наставнику всю жизнь. И за это, в конечном счёте, немало претерпели от богоборческой власти.

 

Известно, к примеру, что один из сыновей А.В.Догель (в девичестве - Молоствовой) и её мужа, известного профессора М.И.Догеля, молодой лейб-гвардейский офицер М.М.Догель 10 сентября 1918 г. в одиночку оборонял от наступавших красногвардейцев Казанский Успенский (Зилантов) монастырь, около которого и был заколот у своего пулемёта. Во время революционной смуты супружеская чета Догель, с оставшимися в живых детьми, эмигрировали заграницу.

На стороне «белых» впоследствии воевали и два сына Н.А.Крупенниковой. Сама же она в 1933 г., вместе с Н.К.Десницкой (Денисовой), Р.П.Даулеем, Н.В.Никольским и другими, проходила по сфабрикованному ОГПУ делу «О контрреволюционной религиозно-монархической организации «Братства святителя Гурия» в Татарской АССР», «идеологическое и практическое» руководство ячейками которого вменялось находившемуся тогда в заключении епископу Андрею. Ещё ранее - по громкому групповому «Делу членов Казанского филиала «Истинно-православной церкви» привлекалась «к ответственности» и О.П.Ермолаева.

 

Вообще же, даже если чисто поверхностно отследить биографии и родственные связи сотрудников «Кружка сестёр-сотрудниц» БСГ и издававшегося им «негромкого» провинциального журнала, то откроется поистине уникальное переплетение выдающихся личностей и судеб. Особо обращает на себя внимание также крайне «разношёрстный» национальный состав авторов СБСГ, среди которых на ниве православной миссионерской деятельности, составлявшей его магистральное направление, помимо русских, подвизались представители алтайского, кряшенского, хакасского, чувашского, японского и других народов.

 

Основным, постоянным автором СБСГ являлся сам епископ Андрей (Ухтомский). Ему же, судя по всему, принадлежала и большая часть материалов, подписанных псевдонимами (предположительно, «Е», «Е.А.», «Церковник» и другими).

Среди тех, чьи статьи были опубликованы в журнале, можно обнаружить имена известных учёных и богословов. В нём печатались: выдающийся российский востоковед, профессор Н.Ф.Катанов(15), известный историк церкви, член-корреспондент Императорской российской академии наук, профессор П.В.Знаменский (предположительный псевдоним - «П.З.») (https://www.rusk.ru/analitika/2006/03/27/istorik-hudozhnik/), учёный-историк и этнограф Н.В.Никольский(16), священник-миссионер С.А.Багин, духовный писатель, священник Т.А.Земляницкий, историк, богослов, исламовед Я.Д.Коблов, один из основоположников чувашской письменности и литературы, ближайший соратник И.Я.Яковлева, священник-миссионер А.В.Рекеев(17), преподаватель Казанской учительской семинарии Р.П.Даулей(18) (предположительные псевдонимы - «Р.Д.», он же - «Крещёный Татарин»), священник-миссионер А.П.Азановский, грузинский епархиальный миссионер А.Платонов, священники С.Борисов(19), П.Гаврилов, Н.Ефремов, Т.Ефремов, В.Зайков, Т.Иваницкий, А.Иванов, В.Каменский, И.Кирилов, А.Кулясов, П.Монастырёв, И.Николаев, М.Платонов, А.Пчёлкин, Г.Спиридонов, М.Степанов, И.Сиротов, Д.Филимонов, Е.Харитонов, учителя В.Назаров, П.Спасский, А.Чеботарёв, Н.Юркин, и другие.

 

Авторами помещённых в журнале статей и заметок были также: слушатели и выпускники миссионерских курсов А.Забелло, А.Князев, В.Михайлов, М.Никамура(20), Г.Сергеев, Н.Спасский, Г.Степанов, а также - А.Александровский, Н.Александровский, А.Алякринский, М.Иванов, В.Казанский, А.Кремлёв, Н.Куглеев, А.Миролюбов, В.Михайлов, Г.Юлин и другие. Целый ряд материалов и комментариев был подписан псевдонимами - такими, как: «А.», «А.А.С.», «С.Н.», «С.П.В.», «А.В.», «А.Н.», «Д.С.», «Е.», «И.И.» («I.И.»), «М.А-ий», «Н.Н.», «Р.», «С.Е.З.», «С.М.», «С.Т.Е.», «Ю.», «N.», «Z», «Беспристрастный», «Братчик», «Верующий», «Ильминовец», «Инородческий миссионер», «Казанец», «Мамадышанин», «Мин», «Миссионер», «Наблюдатель», «Нейтральный», «Не-миссионер», «Не-переводчик», «Новик», «Общий Друг», «Обыватель-старожил», «Переводчик», «Православный», «Русский Казанский старожил», «Скорбящий», «Славянофил», «Обыватель», «Очевидец», «Русский», «Участник», «Церковник», «Чужой».

 

В первое время на страницы СБСГ нередко попадали также статьи и проповеди церковных и общественных деятелей, имевших общероссийскую известность. В нём были, в частности, опубликованы: речь на «пастырском собрании столичного духовенства» в Санкт-Петербурге митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Антония (Вадковского) (№ 2 от 12 декабря 1909 г.), слово протоиерея И.И.Восторгова «Вера в опасности» (№ 5 от 1 января 1910 г.), «Мнение епископа Алексия (Дородницына) о церковно-приходских организациях» (№ 9 от 31 января 1910 г.), его же - «О мерах к поднятию религиозно-нравственного уровня крещёных инородцев» (№ 13 от 27 февраля 1910 г.), «Замкнутость и косность мусульманского народа» (№ 15 и 16 от 17 апреля 1911 г.), «О значении монастырей на русских восточных окраинах» (№ 37 от 11 сентября 1911 г.) («из отдельного оттиска» статьи А.И.Соболевского 1908 г., опубликованной в «Окраинах России»).

На страницах СБСГ можно было обнаружить перепечатки и обзоры материалов из газет и журналов разной направленности, например, таких, как: «Волынские Епархиальные Ведомости», «Вятские Епархиальные Ведомости», «Земщина», «Казанский Телеграф», «Кишинёвские Епархиальные Ведомости», «Колокол», «Миссионерский Листок», «Московские Ведомости», «Новая Русь», «Новое Время», «Окраины России», «Оренбургские Епархиальные Ведомости», «Приложения к «Циркуляру по Казанскому Учебному Округу», «Русская Мысль», «Санкт-Петербургские Ведомости», «Терек», «Туркестанские Ведомости», «Туркестанские Епархиальные Ведомости», «Туркестанский Курьер», «Юлдуз» («Звезда»), и других.

 

В журнале был помещён, по выражению «Е.А.» (епископа Андрея), «ряд драгоценных статей» «по разным вопросам магометанской жизни и пропаганды ислама в России» известного писателя, востоковеда, члена Государственного Совета В.П.Череванского. Они публиковались на протяжении 1910 - 1911 гг., что сделало В.П.Череванского одним из немногих «постоянных авторов» СБСГ.

 

В журнале были опубликованы такие принадлежащие перу В.П.Череванского материалы, как: «Судебное дело киргизского народа с религиозной точки зрения» (№ 12 от 21 февраля 1910 г., № 14 от 6 марта 1910 г., № 19 от 10 апреля 1910 г., № 22 - 23 от 1 мая 1910 г.), «О положении мусульманской женщины» (№ 37 от 18 июля 1910 г.), «Преподавание в школах на родных наречиях» (№ 44 от 5 сентября 1910 г.), «Мухаммеданский взгляд на брак и полигамию» (№ 51 от 23 октября 1910 г.), «Управление по делам мусульманской веры» (№ 28 от 10 июля 1911 г., № 29 от 17 июля 1911 г., № 30 от 24 июля 1911 г.), «Избрание и назначение приходских и высших лиц мусульманского духовенства» (№ 31 от 31 июля 1911 г., № 32 от 7 августа 1911 г.), «О льготах и преимуществах служителей мусульманской веры» (№ 43 от 23 октября 1911 г., № 45 от 6 ноября 1911 г.), «О деятельности миссионеров среди мусульман» (№ 49 от 4 декабря 1911 г.), и другие.(21)

Повышенное внимание в журнале уделялось популяризации взглядов выдающегося русского миссионера Н.И.Ильминского. В частности, в СБСГ был опубликован обширный материал «Из неизданных писем Н.И.Ильминского» с вступлением «П.З.» - П.В.Знаменского (№ 2 от 12 декабря 1909 г.) и дополнение к нему (№ 7 от 17 января 1910 г.), в котором приводились письма миссионера обер-прокурору Святейшего Правительствующего Синода (СПС) графу А.П.Толстому - «по поводу открывшегося в этом году отступнического движения среди крещёных татар и других инородцев» (1871 г.) и с сообщением новых сведений «о положении отступничества» (1872 г.). При этом третье письмо Н.И.Ильминского графу Д.А.Толстому, относящееся к 1870 г., по каким-то причинам было опубликовано только в 1911 г. (в № 13 от 27 марта, № 15 и 16 от 17 апреля, № 20 от 15 мая 1911 г., № 23 от 5 июня 1911 г.).

 

В журнале была помещена также ранее «не бывшая в печати» статья Н.И.Ильминского от 1886 г. под названием «Система народного и в частности инородческого образования в Казанском крае» (№ 10 за 7 февраля 1910 г. и № 11 от 13 февраля 1910 г.). «Замечательно, - указывал в сноске к ней «Е.А.» (епископ Андрей), - что все нынешние движения среди инородцев, в смысле татаризации, были тридцать лет тому назад предсказаны [Н.И.]Ильминским».

 

Н.И.Ильминскому и его миссионерской «системе» были также посвящены такие материалы, как: «Система Н.И.Ильминского и наша современность» (№ 15 от 14 марта 1910 г.) - за подписью «Церковник», «Кое-что об обрусении. (По поводу № 4 «Сотрудника»)» (№ 16 от 20 марта 1910 г.) - за подписью «Беспристрастный», «Система Ильминского в татарских руках» (№ 22 - 23 от 1 мая 1910 г.) - за подписью «Ильминовец», «О церковно-учительских школах в Поволжье» (№ 52 от 30 октября 1910 г.) епископа Андрея, «Чуваши. Применение системы Ильминского к их просвещению» (№ 25 и 26 от 26 июня 1911 г.) священника села Байглычево А.В.Рекеева, «Воспоминания о Николае Ивановиче Ильминском ко дню его церковной памяти 27 дек[абря]» (№ 52 от 25 декабря 1911 г.) священника Г.Спиридонова, и другие.

 

В некоторых из них содержались весьма любопытные и сохраняющие свою актуальность по сей день аналитические выводы. Так, например, священник Т.А.Земляницкий в весьма обстоятельной статье «Родной язык» (№ 19 от 8 мая 1911 г.) доказывал, что «богослужение на инородческих языках, сродняя инородцев с русскими по душе, способствует и усвоению русского языка». Весьма интересной в данном отношении представляется также статья грузинского епархиального миссионера А.Платонова «Из истории применения системы Н.И.Ильминского на Кавказе» (№ 38 от 25 июля 1910 г.).

Заметное место на страницах СБСГ занимали документы, регламентирующие деятельность БСГ и его «Кружка сестёр-сотрудниц», а также материалы, рассказывающие об их деятельности (в том числе - отчёты об общих собраниях БСГ). Среди них: «Правила о порядке выдачи и ношения Знака Братства Св[ятителя] Гурия», утверждённые определением Св[ятейшего] Синода, от 11 июня сего 1909 года за № 4755, и описание его» (№ 5 от 1 ноября 1909 г.), «Кружок сестёр-сотрудниц Братства святителя Гурия, его состав и цели» (№ 6 от 8 ноября 1909 г.), «Устав Уездных Отделов Братства св[ятителя] Гурия» (№ 25 и 26 от 26 июня 1911 г.). В № 20 от 18 апреля 1910 г. было опубликовано «Положение о Миссионерском приюте, находящемся при Казанском Архиерейском доме», возникшем по инициативе и благословению архиепископа Казанского и Свияжского Никанора в конце 1909 г. и находившемся в ведении БСГ.

 

В журнале можно найти, к примеру, материалы об Общем собрании БСГ, проходившем 1 ноября 1909 г. в залах Казанской Городской Думы (№ 7 от 14 ноября 1909 г.), а также разного рода заметки на «братскую» тему, такие, как: «Из жизни Братства свят[ителя] Гурия» и «Архипастырская милость» (№ 43 от 29 августа 1910 г.) епископа Андрея. Иногда в СБСГ помещались отчёты о собраниях и прочих мероприятиях миссионерских организаций, действовавших «на местах». Особое внимание при этом уделялось отчётам о деятельности «Царёвококшайского миссионерского кружка», на базе которого впоследствии был создан Царёвококшайский отдел БСГ.(22)

 

В связи с открытием уездные отделов БСГ в городах Мамадыш и Чистополь «Е.А.» (епископом Андреем) в статье «Рост органической миссии в Казанской епархии» (№ 39 от 1 августа 1910 г.) поднимался также вопрос о «народной, так называемой, органической миссии», «полная необходимость» которой, по его словам, давно уже была заметна. Первым успехам в деятельности Мамадышского отдела БСГ была посвящена заметка «Торжество православия (крещение вотяка-язычника)» (№ 22 от 29 мая 1911 г.) за подписью «А.А.С.».

 

Не забывал журнал и о КМК. Так, с большим восторгом епископ Андрей воспринял сообщение об ответе Императора Николая II на всеподданнейшую телеграмму архиепископа Владивостокского и Камчатского Евсевия (Никольского), в которой, помимо прочего, выражались сочувствие и пожелания дальнейшего успеха Камчатской миссии и иеромонаху Нестору (Анисимову) - бывшему воспитаннику означенных курсов (и будущему митрополиту Кировоградскому и Николаевскому). В заметке «Высочайшая телеграмма» «Е.А.» подчеркнул, что это известие - есть «лучшая награда» КМК, отметив, что: «Дай же, Господи, сил и разума наставникам Миссионерских курсов выпускать таких деятелей миссии, как отец Нестор». Истории создания, проблемам и текущему состоянию дел на КМК была посвящена статья «О Миссионерских Курсах в Казани» (№ 45 от 12 сентября 1910 г.).

 

В № 32 от 12 июня 1910 г. было опубликовано прочувствованное «Прощальное слово курсистам выпуска 1910 года» под заголовком «Иерархия и иерократия», в котором епископ Андрей поучал, что «пастырство - это только служение и только самопожертвование», призывая своих духовных питомцев неукоснительно соблюдать апостольскую заповедь - «не стремиться господствовать над наследием Божиим, но подавать пример стаду, только тогда вы будете достойно принадлежать к церковной иерархии».

 

То, что владыку серьёзно волновали состояние и будущность КМК можно было понять, например, из его заметки «Епархиальные стипендиаты на Миссионерских курсах» (№ 32 от 12 июня 1910 г.), где он писал, что: «В жизни почти всех миссий ощущается один крупный недостаток - это отсутствие деятелей, людей, специально дело изучивших и ему служащих». Восполнить этот недостаток, по мнению епископа Андрея, можно было, «если бы отцы-начальники миссий, заранее избрав себе будущих помощников, отправляли их на Казанские миссионерские курсы для специальной подготовки к миссионерской службе» (хотя бы «по три стипендиата»). Одновременно он отмечал, что в случае обучения здесь епархиальных стипендиатов «потерял бы значительную часть своей остроты» злободневный «денежный вопрос», из-за которого «Спасо-Преображенский монастырь, содержащий здания Миссионерских курсов, едва ли будет в состоянии долго иметь на себе это послушание». А, между тем, напоминал епископ Андрей, КСПММ «содержит учебное заведение, обслуживающее весь приволжский край и почти все православные сибирские миссии, и никакой ни откуда субсидии не получает».

 

СБСГ (СПМ) был скромен в оформлении, но удобен для чтения. Хотя следует признать, что он имел довольно запутанную систему нумерации. Известно, что до 29 ноября 1909 г. вышло девять номеров (№№ 1 - 9)(23), а уже с 5 декабря того же года было положено начало новой нумерации, и до 27 ноября 1910 г. было издано пятьдесят шесть номеров (№№ 1 - 56), в том числе - четыре сдвоенных. Затем выпуск журнала ненадолго прервался и возобновился с 1 января 1911 г., и до 25 декабря 1911 г. было издано пятьдесят два номера (№№ 1 - 52), в том числе - два сдвоенных(24). На пятьдесят втором номере за 1911 г. издание журнала, по-видимому, прекратилось (во всяком случае, мне не удалось обнаружить ни самих последующих номеров, ни каких-либо упоминаний о них).(25)

 

Как признавал сам епископ Андрей, первый год издания СБСГ «обошёлся издателю очень дорого», в результате чего совершенно законно возникла мысль: «стоит ли тратить деньги на это издание, если затрачиваемые деньги могут содержать пять - шесть Братских школ»? Однако, обратившись с этим вопросом к читателям, он выяснил, что «многие просят продолжать начатое дело, пока оно, по крайней мере, не имеет хотя бы субсидированного продолжения». Одновременно подписка на СБСГ выявила, «что «Сотрудником» дорожат, что он даёт новые сведения».(26) Всё это продлило жизнь журнала ещё на один «миссионерский год».

 

В редакторской статье «Новый год «Сотрудника Братства свят[ителя] Гурия» (№ 1 от 1 января 1911 г.) епископ Андрей признавал также, что редакции журнала приходилось «слушать несколько искусительных голосов»: «Зачем такое длинное название у вашего журнала? Зачем оно такое узкое, ограничивающее, как будто, сферу вопросов интересами одной Казанской Епархии? - Измените название, и подписчиков из других епархий будет более и сотрудников прибавится!». Но делать это он долгое время категорически отказывался, заявляя, что: «Нельзя изменить название, в котором упоминается драгоценное имя святителя Гурия, просветителя всего Казанского царства, архипастыря всех нынешних приволжских губерний. И пусть и это великое имя само по себе напоминает всему церковному Приволжью, где их заступник перед Богом и к кому они должны молитвенно обращаться за помощию. И пусть деятели других епархий это помнят!

Пусть «Сотрудник Братства свят[ителя] Гурия» всем напоминает о взаимопомощи в церковной жизни, о всеобщем братстве всей о Христе братии и о необходимости для всех трудиться на пользу святой нашей матери - Церкви».

Однако «к голосам», в конце концов, пришлось прислушаться. 30 июля 1911 г. епископ Андрей заявил губернским властям о намерении издавать в Казани «еженедельный журнал под названием «Сотрудник Приволжской Миссии» под своим ответственным редакторством «на средства «Кружка сестёр-сотрудниц Братства Св[ятителя] Гурия». В новом «Свидетельстве» № 7960 от 3 августа 1911 г. за подписью Г.Б.Петкевича говорилось, что: «Журнал будет издаваться по следующей программе: 1/ статьи религиозно-нравственного содержания, 2/ известия по миссии и 3/ статьи по изучению ислама».(27) В результате, с 7 августа 1911 г. (с № 32) бывший СБСГ начал выходить под названием «Сотрудник Приволжской Миссии» (СПМ), с продолжением прежней нумерации.(28) Епископ Андрей с августа 1911 г. начал фигурировать уже в качестве его редактора-издателя, а адрес журнала стал писаться следующим образом: «Казань, редакция «Сотрудника». При этом, скорее всего, перемены в журнале были связаны, главным образом, с перемещением епископа Андрея в Сухум.

 

Тираж журнала часто «скакал», причиной чего, видимо, являлись проблемы в его финансировании. Согласно обобщённым мною данным, тираж СБСГ в начале 1910 г. (с № 5) составлял 1200 экземпляров, но уже с № 14 он упал до 800, а с № 36 - до 600 экземпляров. Затем вновь начался рост тиража, который до № 35 от 28 августа 1911 г. составлял одну тысячу экземпляров. С переменой названия журнала тираж вновь стал увеличиваться (№№ 36, 39 - 40, 42 - 45, 48 - 52 вышли тиражом 1200, №№ 46 и 47 - 1300, а №№ 38, 41 - 1400 экземпляров).(29) В 1911 г. популярность СБСГ начала быстро расти. «В виду неожиданного количества подписчиков на «Сотрудник», - сообщалось в № 10 от 6 марта 1911 г., - приходится перепечатать все его первые номера за 1911 год. Поэтому новые подписчики могут получить журнал со значительным опозданием».

 

Таким образом, ко времени прекращения выпуска, СБСГ (СПМ) был уже неплохо тиражировавшимся, достаточно известным и, как сейчас принято говорить, «раскрученным» изданием, и, останься епископ Андрей в Казани, он наверняка сделал бы всё возможное, чтобы сохранить его «на плаву». Но этого, к сожалению, не произошло.

 

В том, что существование СБСГ было немыслимо без епископа Андрея, убеждаешься при прочтении любого его номера. На страницах журнала было опубликовано большое количество его проповедей, статей, заметок и комментариев. Среди них: «О Божестве Господа Спасителя» (№ 6 от 8 ноября 1909 г.), «Обязанность Миссионерских монастырей» (№ 2 от 12 декабря 1909 г.), «Памяти батюшки Отца Иоанна Кронштадтского» (№ 8 от 23 января 1910 г.), «О Сретении Господнем» (№ 9 от 31 января 1910 г.) - за подписью «Е.А.», «Вернитесь в св[ятую] Церковь! (Слово на Прощёное Воскресение)» (№ 13 от 27 февраля 1910 г.), «Слово к братии после причащения св[ятых] Таин» (№ 14 от 6 марта 1910 г.), «Избави мя от клеветы человеческой (Пс. 118, 134.) (Слово на первой неделе поста 1910 г.)» (№ 15 от 14 марта 1910 г.), «Объединённое Правительство и разъединённые его слуги» (№ 31 от 5 июня 1910 г.), «Иерархия и иерократия. (Прощальное слово курсистам выпуска 1910 года)» (№ 32 от 12 июня 1910 г.), «Современные обязанности православных христиан» (№ 47 от 26 сентября 1910 г.), «День взятия Казани» (№ 48 от 2 октября 1910 г.), и многие другие.(30) В своих статьях епископ Андрей особо подчёркивал роль инородческих миссионерских монастырей, активно ратовал за возрождение церковно-приходской жизни, обращал внимание общественности на бедственное положение братских школ БСГ, взывал к православным русским людям с призывами о взаимопомощи и поддержке православной миссии, обращал внимание на необходимость правильной постановки школьного образования (и особенно Закона Божия), боролся за духовно и физически здоровый образ жизни. Обладая исключительным проповедническим даром, он умело интегрировал его в форму актуальной публицистики, что, вкупе с прекрасным знанием реальной жизни, придавало материалам епископа Андрея убедительность, живость, остроту и, весьма часто, особый внутренний драматизм, который местами приобретал резкий обличительный характер.

 

Будучи прекрасно знакомым с истинным состоянием православной миссии, епископ Андрей грамотно, чётко и, в положительном смысле слова, бескомпромиссно указывал на её проблемы и ошибки, предлагая ясные пути их решения и преодоления. Так, в статье «Основная ошибка русской миссии» (№ 7 от 17 января 1910 г.) он откровенно заявлял о том, что «наша миссия» - ни внутренняя, ни внешняя - «по нынешним временам не может похвалиться большими успехами», замечая при этом, что, в то время как присоединения к православию «бывают одиночные, отпадения бывают большею частию массовые, особенно в иноверие». Причину этого епископ Андрей видел в ошибочном направлении в деятельности православной миссии, которую охарактеризовал как «погоню за отступниками».

 

«Пока у нас не замечается нигде религиозных запросов, - писал он, в частности, - пока «всё благополучно» и пока православные в религиозно-нравственной жизни довольствуются скудною пищею, оставленною им в воспоминание от школы, - об них никто и не думает, никто и не позаботится об утолении в полной мере их духовного голода. Но вот началось в той или другой местности религиозное брожение... Тогда и начинаются уже бесполезные в большинстве случаев «увещания». Увещания только отступников, а православные - по-прежнему остаются в жалкой беспомощности, предоставленные своим силам в искании пути к своему спасению».

 

Таким образом, с сожалением подчёркивал епископ Андрей, «во время этой погони за отпавшими от Церкви, остаются в полной неприкосновенности те условия современной церковной жизни, при которых эти отпадения сделались возможными». В связи с данным обстоятельством он призывал принять все меры к тому, чтобы «укрепить православие, т.е. создать такие формы церковной жизни, которые охраняли [бы] членов церкви от гибельных посторонних влияний». «Нужны церковно-приходские организации, - настаивал он, - жизнь которых была бы гарантирована гражданским законом». Без этих организаций, которые «сами следили бы за своею внутреннею жизнью», отмечал епископ Андрей, «ничего сделать нельзя, и отпадения будут продолжаться». «В нашей церковной жизни и миссионерской деятельности лежит коренная ошибка: - резюмировал он, - мы не заботимся об укреплении в православии самих православных, а это и только это сейчас и необходимо».(31)

 

Вполне закономерно, что на страницах СБСГ в изобилии присутствовала и собственно «приходская тематика», доминировавшая практически во всех выступлениях и статьях епископа Андрея. Она, в частности, нашла своё отражение в таких его публикациях, как: «С чего начинать церковное благоустроение» (№ 8 от 23 января 1910 г.), «О приходском благоустройстве» (№ 45 от 12 сентября 1910 г.), и других.(32)

 

Одновременно епископ Андрей прямо указывал на непростительное непонимание значения православной миссии в Приволжье (Поволжье) в высших правительственных кругах. В статье «Разъяснение о Братских школах» (№ 1 от 5 декабря 1909 г.) он с болью сетовал на то, что БСГ было вынуждено за недостатком средств закрыть часть своих миссионерских школ, которым отказали в правительственной помощи и в праве внесения в школьную сеть («в силу каких-то соображений и в видах соблюдения соответствующих циркуляров»). «В конце концов, - с иронией отмечал владыка, - Братство должно будет свои «частно-благотворительные» школы закрывать, а вместо них - ничего не будет открыто! В худшем случае будут дети учиться у магометан.

 

Таким образом, и циркуляры будут целы, и христианские дети будут сыты магометанскою наукою...». В качестве примера епископ Андрей приводил ситуацию, сложившуюся в одном из селений Казанской губернии. «В Мамадышском уезде, - писал он, - есть громадная деревня Нырсы - вся татарская; но крещёных татар только восемь дворов. Детей школьного возраста 15 человек приблизительно. Ради этих деток, которым вовсе негде учиться, открыта убогая Братская школа, требующая в год расходов - 80 - 100 руб[лей]. Если Братство не будет в состоянии содержать эту христианскую школу, воспитывающую русских граждан, то дети в силу полнейшей необходимости должны будут учиться у татар, в их исламистской медрессе. А, насколько нам известно, на 12 - 16 человек ни одно ведомство отдельной школы не устраивает. И нырсинские исповедники имени Христова будут принуждены видеть татаризацию своих детей, постепенное их отпадение от церкви. Картина, достойная только веротерпимости в Турции. Но ведь таких деревень, как Нырсы, во всём Приволжьи - десятки; да в Сибири их вдвое более. Таким образом, тысячи детей христиан-инородцев, ныне учащихся в миссионерских школах, могут оказаться в школах иноверных... Да ведь, если не тысячи, то сотни таких детей уже и прекратили своё христианское учение за последние годы.

 

Является теперь принципиальный вопрос: может ли русское правительство смотреть на такое народное бедствие, как закрытие христианских школ? Мы твёрдо отвечаем: нет, русское правительство ни нравственного, ни какого другого права на это не имеет. Оно должно создать какие-нибудь циркуляры, чтобы ни один ребёнок не лишён был христианского обучения в христианской школе».

 

С подачи епископа Андрея журнал активно выступал против тогдашней «оптимизации» средних учебных заведений - создания в уездах т.н. «школьной сети», в которую школы БСГ не попадали «по количеству учащихся». Отвергалось и бытовавшее тогда мнение о том, что «или пусть будет хорошая школа, или никакой не нужно». В № 5 от 1 января 1910 г. «Братчик» приводил, в частности, следующий пример возможных пагубных последствий такой деятельности: «Громадная черемисская деревня, - писал он, - состоящая наполовину из язычников; остальные - полуязычники, с величайшим недоверием относящиеся к школе. Но в Братской школе всё-таки 17 человек, которые изучают христианское нравоучение, русскую грамоту... Эта школа, содержание которой сейчас в год (!) определяется в 85 р[ублей] 50 к[опеек], конечно, в школьную сеть не вошла. Что же, закрыть её? А ведь дело и клонится к этому, так как Братская казна оскудевает. Но тогда беспристрастная история запишет: в Казанской губернии в 1909 - 10 году вводилась школьная сеть, а потому деревня Мултан вся отпала в язычество... А таких деревень не одна!

 

Вот до чего может довести формальное отношение и к «школьной сети» и к народному русскому делу». Уже после оставления епископом Андреем Казани, в СПМ начали публиковаться его «Пожелания инородческим учителям» (№ 43 от 23 октября 1911 г., № 46 от 13 ноября 1911 г.)(33). Весьма актуальным и для нашего времени представляется следующее мнение владыки: «Учитель народный, - подчёркивал он, - должен быть не только учителем, но главным образом воспитателем вверенных ему детских душ. Воспитывать же может только тот, кто может дать детям хотя и небольшое, но прочное мировоззрение. А на это способен только религиозный учитель, сам имеющий христианское мировоззрение, христианский взгляд на жизнь.

 

Если же какой-нибудь учитель не будет иметь религиозного мировоззрения, то он будет приготовлять не добрых граждан, а каких-то чучел, набитых знаниями, но ни для кого и ни для чего не полезных. Это необходимо иметь в виду в особенности учителям-инородцам».(34)