Об одной консультации относительно "воссоединения" кряшен с татарами
ОБ ОДНОЙ КОНСУЛЬТАЦИИ ОТНОСИТЕЛЬНО «ВОССОЕДИНЕНИЯ» КРЯШЕН С ТАТАРАМИ
“Воссоединение” кряшенской народности с татарами было произведено только решением местных властей Татарской АССР без какого-либо союзного или республиканского правительственного акта или учета мнения самих кряшен, т.е. даже для видимости не было оформлено по закону. Относительно этого по своему запросу автор получил от Института Истории СССР такую странную консультацию за подписью старшего научного сотрудника Ш.Ф.Мухамедьярова:“Кряшен в Татарской АССР по переписи 1920 года, которая выделяла их среди татар-мусульман, было около 100 тыс. чел., расселенных по всей республике. В настоящее время с утратой в нашей стране былой роли религии (как ислама, так и православия) в жизни народа необходимость практического выделения и поддерживания такого выделения кряшен от остальной массы татар путем определенных религиозно-организационных мероприятий отпала. Все это обусловило и отмирание термина “кряшен” в быту без каких либо правительственных актов”[1].
Из изложенного ясно одно, что признанную и при советской власти, имеющую свою отличную от татар почти четырехсотлетнюю историю, выделившую из своей среды в Великой Отечественной войне многих героев, и в том числе героя Бреста П.М.Гаврилова, довольно многочисленную кряшенскую народность местная власть “аннулировала” и “приписала” к татарам, не спрашивая самих кряшен, хотят ли они этого или предпочитают жить по-своему с древним своим самоназванием “кряшены”.
Для оправдания указанного произвола теперь приводятся не выдерживающие критики антинаучные и неестественные рассуж-дения, что, дескать, был когда-то единый татарский народ, но в какое-то время одна часть оказалась исповедующей ислам, а другая – христианство. Так они прожили ряд столетий рядом, ничем другим, кроме религии, не отличаясь друг от друга. Но вот, примерно через 10 лет после Октябрьской революции, когда религия потеряла свое значение, эти две ветви древних татар снова, естественным путем “воссоединились” сами собой, причем не на кряшенской, а на современной татарской культурно-исторической основе, так что в быту и термин-то “кряшен” к тому времени успел уже отмереть или отмирал.
Эта, с позволения сказать, “сказка” про весьма значительное политическое событие может удовлетворить только человека, не вникающего серьезно в вопрос. Отрицать разницу между современными татарами и их предками, жившими несколько столетий тому назад, а также не видеть коренных различий между татарами и кряшенами в настоящее время, есть не упрощение вопроса, а антинаучный, антимарксистский взгляд на историю народов, отрицание их развития и возникающих при этом изменений и различий, если не умышленная фальсификация исторических событий. Чтобы убедиться в том, что современные татары и кряшены представляют, возможно, родственные, но разные народности, для добросовестного человека совершенно не требуется исторических исследований, а достаточно, побывать в той же Татарской республике, в татарском и кряшенском селениях или городе, поближе познакомиться с представителями той или другой народности. Для отмирания термина “кряшен” потребуется значительный исторический период, как и для отмирания самоназваний других, существующих в настоящее время народов, включая и татар.
Продолжающаяся уже несколько десятилетий попытка принудительной ассимиляции кряшен в татарском народе никаких результатов, кроме причиняемого кряшенам социального и культурного ущерба, не дает, а по существу является антисоветской практикой.
Автор этой статьи так подробно остановился на указанной консультации не для полемики лично с т. Мухамедьяровым и не потому, что она получена от Института Истории СССР. Она является официальной точкой зрения практически причастных к вопросу политических деятелей Татарской АССР, в целях оправдания их произвола, имеющего целью уничтожение самобытной народности в советских условиях.[2]
АРАБСКИЕ СЛОВА В ТАТАРСКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ
После Великой Октябрьской революции до того отсталый и далекий от европейской цивилизации татарский народ вступил наравне с другими на путь широкого культурного развития. Очень скоро была оставлена не соответствующая татарскому языковому произношению сложная арабская письменность со способом письма справа налево. После небольшого опыта с применением латинского шрифта в настоящее время у татар окончательно утвердилась письменность с русскими буквенными обозначениями при добавлении нескольких букв для звуков, имеющихся в татарском, но отсутствующих в русском языке (җ, ң, ә, ө, ү, һ).
Было приступлено и непрерывно продолжалось упрощение и развитие татарского литературного языка, который ранее был почти непонятным для широких народных масс из-за наличия в нем громадного количества арабских же слов, которые часто служили только для подтверждения “учености” богослова, нежели для изложения мысли. По мнению лингвистов, татарский язык того времени был засорен колоссальным количеством варваризмов, арабского, персидского и русского происхождения[3].
В результате планомерной и упорной работы филологов и лингвистов татарский язык в настоящее время поднят до уровня, когда на нем возможно излагать любые научные и художественные произведения. Несмотря на это, все же необходимо отметить, что и в современном литературном языке татар сохранено весьма и весьма значительное количество слов, не свойственных разговорной речи народных масс, и позаимствованных в свое время от арабов, вместе с их религией и культурой. В качестве примера рассмотрим, с указанной точки зрения, взятую без всякого выбора, а наугад из журнала “Казан утлары” № 4 за 1971 год небольшую статью Гасима Лотфи “Уникенең, берсе”.
В этой весьма небольшой статье на четырех только страницах встречается более семидесяти отдельных слов, взятых из арабского языка. (гасыр, дөньяви, фәннәр, мәдрәсә, әдәбият, мәҗбүр, фикер, ләкин, әлбәттә, теләп, идарә, мөрәҗәгать, мисал и т.д.). Надо отметить, что каждая строчка статьи включает одно, два и более арабских слов, так что при строгом подсчете на каждые 9-10 слов приходится по крайней мере одно арабское. Кроме того, во всей статье имеется также около 35 общих для всех культурных языков, “интернациональных” слов (вроде администрация, лицей, партия, комитет, президиум, редакция, методика и т.п.). Чисто же русских слов оказывается только шесть (а именно: промыслы, пристань, носильщик, газета, поп и союзники).
Конечно, для лиц, когда-то обучавшихся в медресе в прошлые времена, или окончивших начальную или среднюю национальные школы с преподаванием только на татарском языке, в наше время такое обилие арабизмов в литературных произведениях возможно и не представляет каких-либо затруднений.
Здесь надо отметитъ, что за последние полстолетия произошли очень крупные изменения в жизни татарского народа, что не осталось без последствий и для его языка, в который сама жизнь продолжает вносить коррективы, независимо от желания ученых языковедов и соответствующих институтов. Если в прошлом татарский народ почти полностью состоял из сельского населения, то теперь большая часть его проживает в городах и промышленных центрах в тесном соседстве с русскими и другими народностями Советского Союза, участвуя в совместном общественном труде. Эта часть татар, т.е. большинство народа, обычно хорошо говорит по-русски. Сказанное особенно относится к молодежи, предпочитающей обучение в школах с преподаванием на русском языке, учитывая все преимущества хорошего знания государственного языка, что не наносит, конечно, никакого ущерба их национальной самобытности и не делает “русскими”, чего так опасались в свое время их деды и прадеды, избегая тогда русских учебных заведений. В сельских местностях пока нет выбора, и там существуют для татар только национальные школы с преподаванием русского языка в качестве предмета. Но и там не понимающих последний, видимо, остается весьма немного.
В оные времена все образование в медресе состояло в заучивании религиозных книг на арабском языке, большею частью без всякого понимания содержания и смысла, как латынь для католиков или славянский для православных, а потому заимствование недостающих слов из более богатого арабского языка было в порядке вещей. Эти слова были созвучны религиозному настроению, хотя совершенно чужды во всем остальном. Из богословских книг они перешли и в светскую литературу после возникновения таковой у татар и, как видим, составляют неотъемлемую часть последней и теперь. При в корне изменившихся обстоятельствах, о чем говорилось выше, абсолютному большинству народа независимо от уровня образования само значение арабских слов может быть понятно теперь только из хорошо знакомого им русского языка, так что в разговоре наверняка собеседники будут прибегать не к арабским, а русским словам, если по ходу беседы не окажется чисто татарских слов для выражения того или другого понятия, (учитель, преподаватель - вместо мөгаллим, хәлфә; заведующий - вместо мөдир; литература - вместо әдәбият и т.д.)
Для очень и очень многих большинство арабских вкраплений в татарский язык вообще будет непонятно, что затруднит чтение литературы на родном языке и даже может разохотить от этого. Не настало ли время для реформы татарского литературного языка, заменив в нем незнакомые арабские слова всем известными и понятными русскими, словами? Тогда будет совпадение разговорного языка народных масс с литературным и не будет никакого препятствия к дальнейшему повышению их культурного уровня. Татарская литература будет доступна и соседним народностям (чуваши, удмурты, мари, мордва и пр.), так как большинство их по сложившимся историческим условиям, знают не только русский, но и татарский язык. Подобно тому, как в свое время был сделан переход с арабской орфографии на письменность с русскими буквенными обозначениями, так теперь настало, видимо, время для замены в татарском языке арабских и других когда-то вкравшихся туда чуждых слов, на хорошо знакомые русские, т.е. сделать следующий полезный шаг на пути дальнейшего усовершенствования и облегчения для широких масс понимания татарского литературного языка.
К изложенным выводам автор пришел на основании рассмотрения единственной статьи в одном из номеров журнала на татарском языке “Казан утлары”. Результаты, очевидно, были бы вполне аналогичны, если бы в основу рассуждений положить любое другое литературное произведение, включая татарско-русский словарь.
Поднятый здесь вопрос большой, сложный и требует подробного рассмотрения соответствующими организациями и обсуждения с привлечением широкой общественности.
Решение же его диктуется самой жизнью, так как может статься, что иначе очень скоро придется любое литературное произведение на татарском языке снабжать довольно пространным приложением с перечнем содержащихся в нем арабских слов, с объяснением их значения на русском языке или читать, прибегая к помощи татарско-русского словаря.
Ниже приводится перечень арабских, интернациональных и русских слов, заключаюшихся в разобранной выше статье из литературного журнала “Казан утлары”.
А. Арабские слова: азат, бәлки, вакыйга, галим, гаскәр, гасыр, гомумән, гыйльми, дала, дәвам, дәрес, дәрәҗә, дөньяви, идарә, имла, имтихан, ихтыяҗ, иҗтимагый, кабул, канәгать, кәләвә, ләкин, мавыгу, мисал, мәгариф, мәдрәсә, мәкалә, мәҗбүр, мөдир, мөрәҗәгать, мөмкин, мөэмин, ният, ниһаять, нәфрәт, саф, сәхифә, тарафыннан, тарих, теләп, тәкъдим, тәмамлау, тәнкыйть, тәрбия, тәэсир, фикер, фәннәр, хәреф, хәрәкәт, хәтта, хөкем, чөнки, шигырь, шифалы, шәкерт, шөкер, ысул, әдәбият, әлбәттә, әсәр, әфәнде, җәмгыять, җөмлә.
Б. Интернациональные слова: администрация, ярмарка, интернат, протест, паспорт, лицей, университет, оккупация, математика, студент, партия, комитет, митинг, республика, профессия, инициатива, актив, президиум, редколлегия, педагогия, комсомол, методика, орфография, алгебра, тригонометрия, комиссия, роль, компонент, изоляция, принцип, протест, семинария.
В. Русские слова: пристань, промысел, носильщик, газета, союзник, поп.
1) Н.И.Воробьев. Кряшены и татары. - Казань, 1929 г.
2) Здесь могут оказаться и некоторые слова из персидского или турецкого языков.